– И что дальше? – спросил Савва.
– Как что? – усмехнулся Василько. – Сгинет окаянный, пылью рассыплется до самой преисподней!
– Что, если не сгинет? – Савва посмотрел казаку в глаза. – Ежели по праху сойдет в грязь, соскользнет грязью в землю, да и переродится в вогульского истукана-менква, что и от дерева неотличим, и в существо любое обернуться может? Тогда как быть?
– Кровожадный да неуязвимый… – Данила посмотрел на Строганова. – Хозяин леса, беспокойная тень да охотник на чужаков. Не истребить под корень, так смирить на время…
Строганов утвердительно кивнул головой.
– Соглядатаи донесли, что пелымский князь Бегбелий плодит двоедушников, как мы – собак. – Семен Аникиевич неприязненно ткнул ножом в череп. – Для того девок с волками вяжут. И если затем от такой девки родится ребенок со звериною меткой, отдают его на бесовское служение.
– Обычно, – продолжил Савва, – двоедушники долго не живут, скитаются в лесах или приживаются на капище. Однако после смерти их полузвериная душа вселяется в другого человека, превращая его в упыря или душегуба, одержимого своим недугом.
– Вот что удумало бесово племя! – Казак хватил кулаком по столу. – Это ж надо додуматься, нечисть плодить!
Савва вновь перекрестился:
– Их вера темна, как и способы защиты земли от пришельцев…
– В чем тут защита, мать их в душу! – выругался казак. – Защита в бойцах да бойницах, а тут одна потеха бесовская да погибель души!
– Не скажи… По их поверьям, навыши вселяются не в соплеменников, а выбирают племена соседей, которые изводят. Даже после того, как упыря изобличат и убьют, проткнув колом сердце, он возродится в своей земле менквом, продолжая истреблять и пожирать пришельцев. Оттого-то зыряне и норовят извести колдунов, потому и прежний сибирский хан Едигер под страхом смерти запрещал волхования со блудом…
– В былые времена, – подтвердил Строганов, – и новгородцы, и поморы знали: раз пришли на Югру за пушниной, значит, после в дружине упырь объявится. Даже обычай был купанием оборотня проверять. Ежели кто связанный не тонул, того тотчас в подвалы монастырские на покаяние, а после – на отчитывание к старцам, пока молитвами беса не изгонят. Про то в Новгороде по сей день сказывают, да и в летописях указания имеются…
Данила подошел вплотную к Семену Аникеичу и шепнул на ухо: