Трактир помещался в громадной рубленой избе, построенной уже на новый лад: с большими окнами и островерхой, на немецкий манер, кровлей. На первом этаже был собственно сам трактир, где пили и ели, а на втором этаже имелись комнаты для приезжих.
– Давай, Калистрат, сегодня не жадничать, – сказал Кротков, поднимаясь на крыльцо. – Возьмём рублёв по сто с каждого и простимся.
– Игра покажет, – пожал плечами Борзов. – Вдруг они восхотят проиграться догола.
На входе к гостям метнулся половой с полотенцем через руку и в белом переднике.
– Желаю здравствовать вашим сиятельствам!
– Как жив, Кузька? – Калистрат потрепал полового по щеке. – Заметь, Степан, это первейший пособник нашей греховной страстишки.
– Мы люди тёмные: не знаем, в чём грех, а в чём спасенье, – поклонился Кузька.
– Молодые господа, что вчера прибыли, наверху?
– Только что сюда спускались, вашу милость спрашивали, – лукаво осклабившись, донёс Кузька.
– Мы поднимемся к ним, а ты тотчас подай нам водочки, пива английского, селёдочки, капустки, грибков, впрочем, ты сам знаешь.
По крутой лестнице они поднялись на второй этаж, где Борзов огляделся и решительно постучал в дверь угловой комнаты. Тотчас из неё донёсся приглашающий возглас. Близ порога гостей встретили два молодых человека, чьи щёки едва ли были знакомы с бритвой. С Борзовым они поздоровались радостно, чуть не обнялись, а увидев следовавшего за ним в преображенском мундире Кроткова, кандидаты в гвардейцы заметно смутились, но Калистрат мигом избавил их от неловкости.
– Знакомься, Степан! Это гвардейцы-новики Саврасов и Гордеев, прибыли в полк прямиком из своих пензенских усадеб.
Молодые смотрели на Кроткова, как на давно чаемую невидаль, они впервые вблизи видели преображенский мундир, и он их ослепил, хотя был изрядно помят, а кое-где и заштопан.
Неловкость положения спас расторопный Кузька, явившийся в комнату с подносом, на котором стояли штоф очищенной водки, четыре кружки тёмного английского пива и блюда с острыми закусками. Борзов сгрёб со стола валявшиеся на нём вещи приезжих и бросил на лавку.
– Что на обед имеешь подать? – спросил он полового.
– Сегодня день постный, имеем норвежскую селёдку с картофелем, икорку-с…
– Годится. – Борзов взял застолье в свои руки. – Прошу, господа, к столу!
Саврасов и Гордеев дождались, пока сядут за стол гости, а те расчётливо, имея в виду игру, сели промеж них, затем устроились сами. Борзов цепко ухватился за штоф и наполнил чарки.