– Карета подана, мадам! – весело сказал он и помог Елене забраться в лодку.
После этого он забрался сам и принялся отгребать от берега, орудуя веслом.
– С такой скоростью мы до Тессалоник до следующей зимы доберёмся, – съязвила Елена.
– Не переживай, сейчас вставлю фаллос и понесёмся со свистом в ушах. Да не в тебя вставлю, успокойся! Что ты такая самомнительная! Вот этот штырь, который втыкается в эту дырку в планшире, по-морскому называется фаллос и служит упорной уключиной.
Они подгребли к группе прибрежных скал, где на якоре, невидимый с берега, их ждал проворный лембос – быстроходный парусник с изящными очертаниями корпуса.
– Как тебе мой рысак?! – похвастался Астикл, помогая Елене подняться по зыбкой сходне.
Елена уже ступила на палубу, но он не ослаблял хватки.
– Астикл, не распускай руки! – сварливо сказала Елена.
– А что такого? Ты уже познанная, чего ты дёргаешься?! Если я тебя когда-то трогал, то почему бы не трогать и дальше. В римской юриспруденции это называется право прецедента. Ведь это странно и кокетливо – включать назад стыдливость, которую ты однажды выключила. Достоинство, разная там невинность – они одноразового использования, как стрела. «Варёное яйцо обратно не разваришь, уроненная честь назад не воспарит».
– Астикл, по-моему, ты сейчас на грани хамства!
– Причём здесь я?! Это Пентилей… Тебе нравятся Пентилеевы оды? А я, вообще-то, на грани любви и страсти!