Я боялась. Очень боялась, что теперь дразнить начнут и меня. Потому, что уже осознала неказистость своей фамилии. Потому, что уже всё чаще насмешливая интонация сопровождала произношение фамилии сверстниками. Потому, что незнакомые взрослые спотыкались паузой перед фамилией, если надо было прочитать её вслух. Потому, что фамилия мамы была не Пискина, а Морева.
– Мама, почему ты не поменяла фамилию?
В тот день я впервые спросила её об этом. Папа ушёл курить во двор, и мы остались на кухне вдвоём. Она на секунду прикрыла глаза и вздохнула.
– Понимаешь, так получилось.
Очевидно, мама понимала неизбежность этого вопроса, и врасплох он её не застал.
– У нас с отцом даже свадьбы не было, так, расписались по-быстрому. Я, в общем-то, собиралась, конечно, менять, но как вышло, так вышло. А сейчас-то уже, вроде, и ни к чему.
– А меня? Почему ты меня не записала в свидетельство тоже Моревой? Эта фамилия лучше и благозвучнее. Пискина – это же просто ужасно!
Я почувствовала, как отступившие было слёзы вновь устремились из глаз предательскими ручейками. А ведь я собиралась, как взрослая, строго поговорить, без соплей и эмоций.
– Мама, меня и так уже в школе дразнят. Ты не понимала, что ли, как всё это будет?!
Мама стояла возле плиты, повернувшись ко мне спиной, делая вид, что мешает что-то в кастрюле.
– Мама! Скажи! Не молчи! – я уже кричала ей в спину, вытирая лицо кухонным полотенцем. У меня начиналась истерика.
Мать развернулась ко мне слишком резко, свернув с плиты и кастрюлю, и чайник. Красные пятна на лице превратились в сплошной багровый румянец.
– Потому, что детям присваивают фамилию отца. Так полагается! Ты что, хотела, чтобы я против закона начала выступать? Да что ты вообще понимаешь?! А отец, про него ты подумала? Нет? Ну, конечно, ты думаешь лишь о себе! Он бы обиделся и относился к тебе по-другому!
– Почему по-другому? – под ноги мне натекала вода из упавшего чайника, мне пришлось отступить, сделать два шага назад. – Я ведь всё равно бы была его дочь!
– Ты сейчас не поймёшь.
– Я пойму! Я уже не маленькая! Мама!
Но она уже выпрямилась и сомкнулась губами, и глаза её покосились в сторону табуретки.
– Хватит, иди спать. Утром договорим.
Мама твёрдо взяла меня за локоть и развернула к выходу из кухни, для верности подталкивая в спину.