Мизерия стояла, не в силах отвести взгляд. Её разум был в полном смятении – она не могла понять, как именно оказалась здесь, в этом месте. Не помнила, что привело её сюда. Обрывочные воспоминания не складывались в одну картину, и, несмотря на всё своё стремление вспомнить, она чувствовала, что реальность ускользала от неё, как песок сквозь пальцы. Что произошло? Почему она не помнила, как оказалась в этом мрачном мире? И почему мать стояла перед ней в такой безысходной боли?
– Мам? – выдохнула Мизерия, её голос был неуверенным и срывающимся, как если бы она пыталась не поверить в происходящее. В этих словах звучала растерянность, не только от того, что она снова увидела мать, но и от того, что происходящее казалось слишком невозможным, чтобы быть правдой. Мизерия чувствовала, как её сердце бьется быстрее от неопределённости.
Мать медленно повернула голову. Её движения были неуверенными, будто она пыталась прийти в себя, очнувшись от долгого кошмара. Глаза её матери, когда они встретились с Мизерией, были полны невыносимой тяжести. Они блеснули слабым светом, но в них не было того тепла, которое когда-то согревало дочь. Это были глаза женщины, потерявшей нечто дорогое, глаза, в которых отражалась бесконечная тоска. Каждое мгновение, которое мать проводила в этом мире без дочери, было как боль, невидимая, но ощутимая на каждом вдохе.