Не оставь меня, Боже мой! - страница 2

Шрифт
Интервал


Звезду и вешний луг,
Моралей всех превыше,
Деяний и заслуг.
Он утверждает право
И Свет ведёт на Тьму,
И вся земная слава —
В причастности к Нему.

Человек

Я вылеплен из рыжей глины дня,
Горячим ливнем оплодотворённой.
Премудростью Своей персты Господни
Создали и устроили меня.
Я затвердел. И только сердцевина,
Где скрыты нежность и лукавый стыд,
Чуть сыровата… И течёт, гудит
По трещинам пылающая глина.
И для меня в дожде таится грусть:
Я размягчаюсь, я послушней воска.
В глухой овраг сползу углом откоса,
К реке обрывом золотым спущусь…
Принадлежащий глиняному сану,
Доверчив к ласке увлажнённых рук,
Горшечнику под лавку звонко встану.
Закон моей судьбы – гончарный круг.
Я – глина, я по виду только – камень.
Меня железной не разбить косой,
Но так несложно отогреть руками
И погубить единственной слезой.

Сотворённый мир

Когда-то не было тебя,
Но создан был Господним словом,
И вот Адамом с древа сорван,
Огрызком лёг среди тряпья.
Самопознаньем измождён,
Хотел бы к дикости вернуться
От всяких-разных революций,
От Евы и от прочих жён.
Но мы уже отнюдь не съедем,
Но будем, источая пот,
Тебя жевать, и будешь съеден,
Как истинный познанья плод.
Где ты висел, где ты болтался,
Там только слабый черенок
От сути яблочной остался,
И ты б остался, если б смог.

Шёпот дьявола в подмосковном Эдеме

То смеялся:
«Неужто не смеем?»
То ласкался, доверчив и мил.
То, цинично прикинувшись Змеем,
Говорил, говорил, говорил:
«Откажись от завистливых платьев,
От наскучивших льстивых одежд.
Будем праздновать радость объятий
И визгливую ярость невежд.
Может быть, я тебя и не стою,
Но, хотя бы на пару минут,
И меня одолжи красотою —
В шапку нищего брось изумруд.
Затоскуют ревматик и нытик,
Изойдут подворотни слюной
Над восторгами наших открытий —
Так послушна ты будешь со мной.
Расточительны благость и глупость,
Чтобы, пряча ликующий нрав,
Через двор пробегала, потупясь,
На соседей глаза не подняв».
«Скушай яблочко! Вот, дорогая!
Или хочешь – с повидлом пирог?..»
Заметалась свеча, догорая, —
Так болонки резвятся у ног.
Засыпала в обнимку с подушкой,
Улыбалась:
«Свечу потуши!»
А проснулась сама побирушкой.
Никого, ничего – ни души…

Бегство

Только и слышу
Весь день по садам
Голос Всевышнего:
«Где ты, Адам?»
Только и прячу
За каждое древо
Швею и прачку
Жену мою – Еву.
В огненной сини
Простонет и – вниз:
«Где ты, Мой сыне?
Скорей отзовись!»