– Ну, а чего ты хочешь? Дом! У вас же вроде дом сгорел. Подарю вам новый. У Директории что-нибудь найдется или построим.
Брат скривил губы, а я свои закусила. Свой дом. Настоящий. Новый. Но при условии, что Рингольд станет королем. Я постаралась сдержать смешок. Со времен правления последнего короля прошло четыреста лет. И никто не позволит Мраку получить власть. Клюни был прав – даже сами Мраки никогда не пойдут на мятеж, им же хуже будет, а нормальные люди Мрака тем более не поддержат. Директория – вот законные правители. И правят гораздо лучше Оттона Бешеного. Они честные и справедливые… кроме Вормского и Деманца. Я нахмурилась – они собирались убить ребенка и убить нас. Мраков, конечно, никто не любит, но и убивать нас запрещено законом. Таким людям не место в Директории. Наверняка, другие члены просто не знают о том, что они сделали. Но должны знать…
– Или хочешь всю жизнь в подворотне жить, прятаться, бояться и прятаться? Можешь, конечно. Только, – он кивнул на мою меченную руку, – не спрячешься ведь.
Я проследила за его взглядом, пробежала глазами по линиям клейма и вздохнула. Если этот принц попытается захватить власть, его убьют. Нельзя быть рядом с ним в этот момент. Но можно быть на правильной стороне. Главное, чтобы он не догадался.
– Хорошо, – прошептала я едва слышно.
– Вот и отлично, – Рингольд тут же выпрямился и наклонил голову вбок, чтобы обратиться к моему брату. – Ты готов? Заводи шарманку. Давай, нужно двигать.
– А, что? Сейчас? – Курт оторопел.
– Можем подождать, пока для Мраков смертную казнь введут. Ну, давай, – Рингольд неторопливо покрутил рукой в воздухе. – Как ты это делаешь?
– Прямо сейчас? Я-я не могу… Да и вообще… Куда прыгать-то?
– К Директории. К самому главному!
– Я не знаю как. В прошлый раз я на портрет смотрел.
– Так, найдется, здесь картина или что-нибудь типа того, – Рингольд обернулся к мадам Оверон.
Та на секунду замерла, размышляя. Тут зашевелился один из мужчин, что до этого сохранял молчание. Он вытащил бумажник, а оттуда – банкноту в тысячу мин.
– Это подойдет? – он протянул купюру.
– Конечно, – Курт встрепенулся и схватил деньги. Затем бросил короткий взгляд на дарителя. Наверняка, размышляет, нужно ли будет возвращать.
В центре самой крупной банкноты в Ниневии был портрет главы Директории Дитриха Мосбаха. Короткие уложенные седые волосы, живые глаза и гладко выбритое лицо вопреки традиции отращивать бороду после пятидесяти. Курт провел пальцем по лицу на бумаге.