Вдруг слышу смех. Лешка устроился на заборе среди торчащих палок так, будто удобней места и быть не может. Одну ногу поджал, обнял руками, голова на колене, шапка съехала на нос, виден только хитрый глаз. Лешка весело болтает ногой при моем приближении, стоптанный ботинок вот‑вот свалится. Еще бы! Вместо шнурка – проволока, и та размоталась.
– Хорошо тебе там? – спрашиваю я.
– Ага, – радуется Лешка. – Я выше тебя.
– А если я на забор залезу? Лешка смеется.
– Не залезешь.
Конечно, такие ограды ставят лишь от малолетних разбойников. Он здесь все для нападения на несчастные парочки приспособил: ящик, чтобы прицельный огонь вести, снег утоптал для быстрых маневров.
– Ты здесь и живешь? Как снежный человек? Лешка кивнул, но засомневался:
– Снежные в горах живут. Здоровые, как ты.
– Нет, я не из них. Мне даже в тулупе холодно. Как ты не мерзнешь в своем пальто? Наверное, ты из льда.
– Не‑а.
– Тогда пошли по домам, пока не окоченели.
– Ну и уходи! – Лешка сердито отворачивается.
– Поздно ведь, – оправдываюсь я. – Мама тебя заждалась.
Мальчишеская нога обреченно повисла. Я пробую затянуть проволоку‑шнурок на ботинке, но она обрывается.
Лешка резко подтягивает ногу и теряет равновесие. Я едва успеваю подхватить его. Он беспомощно висит на моих руках. Глаза мокрые, на носу мутная слезинка.
– Эй, ты чего? Обиделся? Лешка мотает головой.
Я осторожно ставлю его на землю. Лешка вдруг доверчиво обхватывает меня руками, уткнувшись головой в тулуп. Ничего не понимаю. Просто смешно.
– Что же нам теперь делать? Ночевать в твоем снежном доме?
– Угу.
– А мамы пусть волнуются, в милицию звонят, да? Лешка, помолчав, говорит:
– У меня все равно дома никого.
– Как это? Поздно с работы приходят?
– Совсем нет.
– Не понял…
Я присел, чтобы видеть лицо «снежного человечка», но он отводит глаза в сторону.
– У меня батя на Север улетел. На самолете. У него работа такая.
– А мать?
Лешка мельком глянул на меня, нахмурил белесые брови.
– Мамки нету… Тетка иногда заходит. А сегодня не придет. Вот болван… Это я о себе. Давно можно было догадаться, что у него беда, и не лезть с вопросами.
– Ты есть, наверное, хочешь, – спохватился я. – Идем.
Ко мне пойдем, ладно?
Я стараюсь открыть дверь осторожно, но мама все равно просыпается. Скрипит кровать, шаркают тапочки. Моя старенькая мама стоит в халате и наброшенной на плечи шали. Не избежать очередного выговора, если бы не мой спутник. Глазами прошу ее ни о чем не спрашивать.