Сергей одобрительно кивнул: он очень надеялся, что это последний день их бобровской «одиссеи». Но внутри нет-нет да поскребывало щемящее предчувствие: а вдруг и сегодня будет то же самое… Стараясь отвлечься от упаднических мыслей, старпом сосредоточился на текущей задаче: поскольку он сидел на носу, в его обязанности входило следить за наличием впереди коряг и в случае чего сигнализировать об опасности.
Утро выдалось хмурым, но часам к одиннадцати облака начали редеть, и солнце временами выглядывало в просветы, преображая всё вокруг. В лесу оживились птицы, то и дело оглашая окрестности щебетом. Сергей смотрел, как на листве прибрежных кустов танцуют светлые блики, и на душе понемногу делалось веселее.
Леха тоже ободрился, нет-нет да и принимался молоть языком, пару раз оборачивался к Юльке, пытаясь разговорить и ее, но ответом ему было упорное молчание и хмурый взгляд исподлобья.
Сергей не мог понять, что происходит с сестрой, но приставать к ней с расспросами даже не пытался – знал, что бесполезно. Поэтому предпочитал занять выжидательную позицию: рано или поздно что-нибудь да выяснится. Хотя, конечно, вчерашний Юлькин «финт» не лез ни в какие ворота…
Между тем солнце светило всё ярче: день обещал быть теплым. В траве завели свои песни кузнечики, над водой закружились мошки.
Правый берег прямо-таки преобразился: потянулись заросли калины с гроздьями ярко-красных ягод, которые горели на солнце, словно рубины. Впрочем, путешественников они совершенно не привлекали по причине невыносимо горького вкуса. Другое дело – кусты черемухи или боярышника, но они отчего-то давненько не встречались.
Время от времени путники замечали впереди зимородков – красивых ярко-синих птичек с кулак величиной: они посиживали себе на нависающих над водой ветках или корягах, а при приближении лодки срывались с места и улетали куда-то вперед. Юлька еще в первый день похода объяснила спутникам, что зимородки питаются рыбой, поэтому и сидят возле самой воды – высматривают добычу…
И всё было бы хорошо, да только вот речка опять начала чудить: на пути всё чаще попадались груды коряжника и гниющие древесные стволы. А потом и вовсе пошли поваленные деревья, вывороченные корни которых торчали из песчаного обрыва, а вершины упирались в дно у противоположного берега. Зачастую, чтобы проплыть под таким стволом, приходилось обламывать или обрубать мешающие ветки и пригибаться чуть ли не до самого борта. Сергей уже дважды снимал с лица паутину, а вся лодка была полна мусора – листьев, мелких веточек, ошметков коры и прочей дряни.