– Агафья, люба моя! – сказал Михаил жене – На мя не серчай! Бог не оставит. Тебя да чад наших, сколь мочи будет, сберегу. Мужнин да отеческий долг довершу. Терпи да воздастси!
Агафья не ответила. Молча ушла в свой угол избы.
Утром в обратном порядке – побудка, прогулка по нужде в дальних углах огороженного двора, жидкая каша на завтрак, быстрые сборы и в путь. С ночи зарядил по-весеннему ещё холодный дождь.
«Всякий дождишка трудящему человеку отдышка». Но тут эта поговорка была совсем не к месту. Укрылись, кому, чем бог послал. Выезжали из Владимира крутой нисходящей улицей на Летний перевоз через Клязьму.
Заливные луга перед рекой ярко зеленели умытые дождём. Плавучий деревянный мост смыло весенним паводком. Новый, к счастью, недавно смогли навести. Переправились и двинулись дальше.
До Мурома ближе, чем от Москвы до Владимира, но мокрая, местами раскисшая дорога не располагала к быстрой езде. По сторонам тянулись бесконечные густые смешанные леса, дубравы, луга и поля. Деревень было мало. Большие остановки не предвиделись. Под конец дня дождь стих и кончился. Ехать стало веселее.
Переправа через разлившуюся по весне Оку была организована на большом плоту – перевозе. В несколько заходов-заплывов до темна с трудом управились.
Промокшие и замёрзшие после холодного и сырого дня ссыльные и охрана не чаяли поскорее устроиться на ночь.
Вечером перед ночлегом Авдотья, жена Михаила, встретив во дворе мужа, не спешила к нему с жаркими объятьями.
– Ирод ти, Мишка, страмец окаянный! Креста на тебе нет! Но кой ляд давеча убёг да нынче при себе ведёшь? Уморишь мя со чадами. Доведёшь до греха. До завтрева уйду почивати к старшому стражу Федоту. Он ужо на мя глаз положил. Пригожа ему. В охранной избе теплее да сытнее. Ты ужо не взыщи.
– Бог тебе судья! Токмо чада сберегай… – смог ответить Михаил и крестясь пошёл прочь. Они впредь старались не встречаться. Лишь Михаил иногда навещал детей. Делился с ними гостинцами после щедрых подаяний.
Муром раскинулся по высокому берегу Оки. Показался светлым и просторным. Церкви и монастыри делали его нарядным Во многих местах дымили трубы изб – бабы варили обед. День обещал быть солнечным. Потеплело.
Дубовая крепость, где размещался обоз, оказалась на насыпной горе левого берега Оки. После вчерашнего прохладного и сырого дня в разных концах обоза слышался хриплый, затяжной кашель. Но лечиться было нечем. Сушиться и обогреваться тоже. Их избы не топились. Арестантская пища не сулила крепкого здоровья.