И вот теперь он сам себя чувствовал, как этот самый неправильный бешбармак, составленный из теста и мяса самых разных народов. Он, испанский гражданин с то ли славянским, то ли тюркским именем, с приподнятыми к внешним уголкам глазами, неожиданно доставшимися от казахского деда через поколение, русским тяжеловатым подбородком, унаследованным от бабушки, римским носом и точеной линией скул испанского отца – странная смесь, не принадлежащая ни одной земле мира. И внешне, и внутренне он был, пожалуй, похож на тех арабов Аль-Андалуса, что уже пришли на иберийскую землю и считали ее своей, но где-то, в уголках генетической памяти, еще помнили маки других степей и снежные вершины совсем других гор. А вот где находятся эти горы – Дамир не знал. И, может быть, поэтому, когда он искал первые огоньки в черно-белом рисунке заснеженной земли, какое-то странное предчувствие, словно привкус полыни в горле, сбивало порой дыхание.
Девушка, сидящая ближе к проходу, тоже пыталась все время заглянуть в иллюминатор. Молодая казашка в объемных черных башмаках и бесформенном балахоне, с каким-то немыслимым пирсингом в носу и изжелта-металлическим остроконечным маникюром, чуть ли не перегнулась через его кресло, высматривая сквозь кружащийся снег огни аэропорта. Звякнул на ее руке массивный браслет – тяжелые медные монеты на кожаной ленте. Дамир вежливо улыбнулся ей, отодвинулся, и их взгляды встретились; девчонка при этом не смутилась, а только еще внимательнее стала смотреть куда-то на его переносицу.
– Вот ведь странные люди к нам прилетают! – вдруг заявила она.
– Простите? – Дамир даже не успел удивиться бесцеремонности этой смешной неформалки с претензией на гота.
– Ну, ты не казах, хотя и похож. И думаешь, что прилетел по делам, – сказала она. – А к нам – я имею в виду к нам, а не просто в Алматы – прилетают совсем по-другому. Ты хоть слышал когда-нибудь, как звучит кобыз?
– Нет. – слегка сумасшедший разговор почему-то затягивал Дамира.
– Услышишь! А вообще не стесняйся. Это хорошо, что ты все-таки попал сюда, – вдруг улыбнулась она, и Дамир почувствовал внезапно запах ее волос – какой-то удивительно притягательный, но совсем не женский; так пахнет раскаленная сковорода, на которую кинули пучок степных трав и специй. – Только осторожнее… Нас тут много разных. Я вот тебя точно не съем, но другие могут.