Часа через два я услышал какую-то возню в комнате графа, потом резкий, мгновенно прерванный вопль. Затем наступило молчание, глубокое и ужасное. Я похолодел, сердце заколотилось. Кинулся к двери – заперта! Я – в тюрьме, скован по рукам и ногам. Нервы мои не выдержали – в отчаянии я заплакал.
И тут во дворе раздался душераздирающий женский крик. Я кинулся к окну, открыл его и сквозь решетку увидел женщину с растрепанными волосами. Она припала к воротам и схватилась за сердце – после быстрого бега. Заметив меня в окне, она бросилась вперед и пронзительно закричала:
– Изверг, отдай моего ребенка!
Упав на колени, простирая руки, несчастная продолжала выкрикивать одни и те же слова, терзая мое сердце. Она рвала на себе волосы, била себя в грудь, все более предаваясь отчаянию. Потом кинулась вперед – я перестал ее видеть, но слышал, как она колотила кулаками во входную дверь.
Откуда-то сверху, вероятно с башни, послышался резкий, повелительный голос графа. Издалека, с разных сторон, ему ответил вой волков. Через несколько минут их стая, точно вода, прорвавшая плотину, заполонила двор. Женщина замолчала, стих и звериный вой. Вскоре волки, облизываясь, удалились поодиночке…
Я даже не мог пожалеть эту женщину, ибо понял, какая участь постигла ее ребенка: смерть была для нее лучшим исходом.
Что же мне делать? Что? Как вырваться из этого кошмара – ночи, мрака и ужаса?
25 июня, утро
Лишь тот, кто познал ужас ночи, может понять сладость наступления утра. Солнце сегодня утром поднялось так высоко, что озарило верхнюю часть больших ворот напротив моего окна. Светлое пятно на самой их верхушке показалось мне похожим на голубку из ковчега. Пелена страха рассеялась от тепла. Нужно что-то предпринять – сейчас, немедленно, при свете дня, пока мужество меня не покинуло! Вчера вечером ушло с почтой одно из моих писем с заранее проставленной датой – первое из той роковой тройки; когда уйдет третье письмо, меня уже не будет на этой земле.
Только не думать об этом. Действовать!
Именно по ночам меня терзают страхи и я ощущаю опасность. Я до сих пор не видел графа при дневном свете. Неужели он спит днем, когда люди обычно заняты делом, и бодрствует по ночам, когда принято спать? Если бы мне удалось пробраться в его комнату! Но это невозможно. Дверь заперта, путь отрезан.