Дом стоит на пригорке с закрытыми ставнями. В доме тихо, все спят. Если начну стучать во входные створчатые двери, больше всего я боялся разбудить её родителей. Не входя во двор, я подошёл к выходившему на улицу самому крайнему окну, где как раз спала жена на диван-кровати. И, приоткрыв ставню, я стал тихо стучать по стеклу. Выдержал несколько секунд, но она не отозвалась, тогда стукнул ещё несколько раз костяшкой сложенного пальца, но и вторая попытка не дала нужного результата. Оставалось постучать громче, но так можно разбудить всех. И тут вспомнил, что на веранде одна створка окна могла остаться не закрытой на шпингалет, в которую летом влезал, когда возвратился поздно вечером со свадьбы брата Николая. Но сейчас было начало весны, и потому окно могло вполне быть закрытым на шпингалет. Однако попытаться не мешало бы. Я бесшумно перелез через забор и стал пробовать открыть узкую створку окна; после некоторых усилий, к моему счастью, оно поддалось. И в последнюю секунду со скрипом резко открылось, и, слегка стукнув о коробку рамы, она отпружинила обратно, звякнув легонько стеклом. Я снял утёпленное поролоном демисезонное пальто, повесил за забор и полез в окно. На этот раз створка опять ударила о раму, я замер, прислушиваясь.
Стояла тишина, наконец, я перелез через неширокий подоконник, перевёл дыхание, ощущая сильные удары сердца. Подождал с минуту, пребывая в нерешительности, а что делать дальше: идти через весь дом мимо к жене? Но когда я буду проходить мимо спальни родителей, они могли проснуться от производимых мной звуков.
Я решил рискнуть, тихо открыв дверь с веранды в широкий коридор, служивший прихожей. Здесь горела докрасна натопленная печь, которой обогревался весь дом. Тут, перед лицом реальной опасности, ко мне явилась отчаянная смелость, которая, однако, до конца не вытеснила страх, и он держал меня в напряжении, пока я шёл от одной двери к следующей, ведшей в гостиную, в которой было несколько прохладней. Я крался бесшумно, как привидение. Как хорошо, что половицы не скрипели, тесть славился столярным и плотницким делом, пол был устлан широкой ковровой дорожкой. Темнота залепляла глаза, и я боялся не попасть в проём, который сообщался с залом, там спала жена и сын. Я нащупал полировку шифоньера, стоявшего по ходу к дверям зала.