– Хм… я думала, оно будет меньше.. как раз, чтобы ребёнку хватило пролезть.. – вслух подумала Майя, но на деле и она может свободно пролезть в отверстие. И она сделала это, с небольшой долей страха опустила ноги в белоснежное пространство, затем осторожно опустилась сама. Нет никакого смысла искать ногами опору, и она решает довериться воспоминаниям о приключении маленькой Паулы, довериться пустоте. Зажмурившись и, зачем-то, задержав дыхание, она отпускает руки, тело ощущает падение, а падение кажется бесконечным…
***
Неожиданно Майя проснулась. Она поняла, что сидит на чём-то мягком и с трудом напрягла своё зрение, огляделась. Утренние лучи ослепили её в первые мгновения пробуждения. Она по-прежнему была в кресле-качалке, в привычной глазу гостиной. Тело изнывало от ломоты в костях, и свинцовая тяжесть в голове не давала Майе легко привыкнуть к яркому свету. Снова мигрень, к тому же сердечные боли. Окончательно придя в себя, она осознала, что это был один большой сон, и издала вздох огорчения. Но каким же реальным был этот сон, как тело точно ощущало прохладу темноты, сырость. Майя взглянула на часы и удивилась им не меньше, чем своему странному сновидению. Часы сдвинуты с привычного положения, но никакого прохода на их прежнем месте нет и в помине. Она действительно двигала их, может, и всё остальное, всё же, не было сном? Как бы там ни было, а в её душе уже разгоралась надежда на то, что следующей ночью она снова пройдёт по этому тёмному коридору, вновь продолжит искать Эдгара там, где прежде не искала его. С этой мыслью Майя тяжело поднялась с кресла и проковыляла к аптечке. Пора принимать лекарства, и необходимо размять отёкшее тело. Препараты не решают проблемы, они лишь на время притупляют боль, избавляют на несколько часов от назойливой мысли, что Майя уже слишком стара. Но препараты не всесильны. Они не способны обратить время вспять, или вернуть Майе силу и лёгкость.
Это же сон, верно? Ей всё приснилось, а часы сдвинуты, потому что Майя вдруг стала лунатиком. Это оказалось первым вполне логичным предположением, пришедшим в голову женщины. Но логике верить совсем не хочется, ведь она не в состоянии объяснить, откуда Майя вообще взяла идею, что за часами есть проход. Сейчас это обыкновенная зелёная стена, никаких признаков чего-либо необычного. Майя смотрит на этот клочок хорошо сохранившихся обоев и думает: «хорошо бы, если это окажется правдой». Остаётся надежда на то, что всё повторится. Об этом Майя думает уже не так, как в первый раз. Если тогда, ночью, она не могла отличить сон от реальности (возникшие перед нею образы светлячков, болотных тварей могли вполне быть частью её воображения), то теперь она была намерена ждать. Она решила, что будет ожидать появления прохода в стене, в зеркале, да где угодно, или найдёт иной способ вернуться туда, откуда другие стремятся выбраться. Майя горько вздохнула. Бедная Паула. Она, наверняка, напугана. Бродит в одиночестве в поисках родителей. Эдгар избрал для неё ужасный путь, и она вынуждена по нему идти, потому что так решил её создатель. Теперь Майя хочет не только найти Эдгара, но и убедиться, что Паула завершит свой путь так, как ей суждено его завершить. Они никогда не пересекутся, Майя думает, что и она сама в глазах девочки возникает расплывчатым образом, загадочной тенью, которая также бродит в своих поисках, но где-то параллельно, не с ней. Отчего-то, все эти удивительные открытия перестали вгонять Майю в состояние шока. Она ощущает, что является частью этой истории, и это лишь приводит её к странному убеждению, что следующей ночью снова произойдёт что-то мистическое. Почему ночью? Майя полагает, что только ночью появляются таинственный коридор и проход в зеркале, ведь лучше всего рассмотреть мерцание светлячков можно лишь в темноте, они живут свою беззаботную жизнь по ночам, и скрываются днём, когда просыпаются суетливые мухи и назойливые комары. Размышлять о природе светлячков Майя могла бы очень долго, но голод не заставил себя ожидать. Он отозвался на зов разгорающейся зари, и Майя повиновалась его воле, отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак.