Дабы отвлечься, чародей медленно поднялся с кресла и, мелко семеня, направился к окну. Боль, разлившаяся в груди, напрочь лишала концентрации и, как следствие, возможности кастовать даже простейшие заклинания.
С трудом добравшись до окна, Ринальд дрожащими руками распахнул его, вновь впустив морозный воздух в библиотеку.
Сделав рваный глубокий вдох, Мардини оперся ладонями о подоконник и горько усмехнулся.
«Мое имя наводит священный трепет на всех обитателей этого мира. Но кто бы знал, что всесильный темный чародей не может совладать с собственным сердцем? Надеюсь, эта странная иномирянка все же окажется мне полезна».
Робкий стук в дубовую дверь заставил чародея нехотя обернуться. В приоткрытую дверь пробрался лучик света, исходивший от зажжённых в коридоре факелов, а мгновением позже в библиотеку проник ссутулившейся эльф с подносом в руках и коротко поклонился.
– Господин, я принес вам целебный взвар, – кротко сказал он.
– Благодарю, Сэйман, – улыбнулся Мардини. – Поставь на стол, я выпью позже.
Оставшись один, Ринальд покосился на кружку с дымящимся взваром и поморщился.
"Совсем скоро мне не придется пить эту гадость, ведь сегодня – ночь трилуния" – торжествующе подумал он, медленно подходя к столу. Судорожно схватив высокую деревянную кружку, чародей залпом опрокинул в себя содержимое, поморщился от вяжущего привкуса во рту и прикрыл глаза. Игла, засевшая в сердце, медленно таяла. Почувствовав облегчение, чародей усмехнулся, щелкнул пальцами и испарился из библиотеки сизой дымкой.
***
Утро следующего дня началось, в общем-то, привычно. С немилосердно завывающей героини очередной индийской мелодрамы, которые мама по выходным смотрела взахлеб. Я нехотя выползла из объятий уютного одеяла и протяжно вздохнула.
Моя бы воля – вообще бы не покидала теплую постельку или хотя бы ходила, завернувшись в одеяло. Плотные шторы скрывали погоду за окном. Поморщившись от понимания того, что на улице также холодно и серо, как на душе, я набросила на плечи теплый халат и вышла из спальни.
Решив, что лучше не трогать маму, полностью поглощенную миром "Раджей и слонов", я тенью скользнула на кухню.
Понимая, что хандра-хандрой, а завтрак никто не отменял, я подошла к холодильнику, двери которого были украшены магнитами, и на миг замерла.
Взгляд помимо воли задержался на большом магните-фотографии, а по коже побежали колкие мурашки.