Потом с человеком, обидевшим подозреваемую в ведьмовстве, что-нибудь случалось: издыхала корова, детей начинали посещать видения, тонула лодка. Возникала мысль, что беду навлекла ведьма. Бывало, обвиняемая и впрямь пыталась колдовать. Часто такие люди не имели какого-либо влияния в своих сообществах, и мысль, что бесправный человек прибег к колдовству, могла прийтись кстати, хотя в действительности пол, экономический статус, различия взглядов и возможностей накладывали собственные ограничения. Порой убедительных доказательств применения подозреваемыми какого-либо колдовства найти не удавалось.
Так или иначе, когда обвиняемых хватали и волокли к священнику или к судье, они, бывало, сознавались в ведьмовстве или по меньшей мере в своей вере в колдовство. Обвиняемая «ведьма» могла иметь собственные семейные взгляды на ведьм и колдовство, часто отличные от страхов тех, кто ее допрашивал. Наедине с собой она скорее воображала, что лечит заговорами (а не наводит порчу), считала, что якшается просто с невнятными духами, а не с чертями, придумывала басни о сделках с феями и с призраками, а не участвовала в поклонении Сатане. Но под давлением ее история вполне могла приобретать сходство с представлениями обвинителей, что было способно повлечь обвинительный приговор [3].
Во время некоторых процессов подозреваемых пытали – пытка при помощи специальных инструментов была узаконена в большинстве стран Европы. Под пыткой человек мог сознаться в чем угодно: в ведьмовских шабашах, поклонении дьяволу, оргиях, ограблении могил, убийстве детей, умении летать, каннибализме. Беспокойство самих следователей по части того, что относится к категории зла, запрета или табу, влияло на вопросы к подозреваемым и на содержание их признаний. Даже там, где пытки не применялись, подозреваемую в ведьмовстве намеренно пугали те, кто вел допрос: священники, судьи, лорды, короли. Обыкновенно эти люди обращали мало внимания на таких женщин, как она, вот она и отвечала им то, что они хотели услышать. Ей могли грозить, ее могли обманывать, запугивать. Кое-где разрешалось лишать подсудимую сна, что не считалось пыткой [4]. Под таким напором она могла извлекать из своей памяти какие-то заклинания, к которым прибегала: злые мысли насчет торговца Питера, ругательства в адрес фермерши Энн…