– Они его прячут, – свистящим шепотом сказала Лялька. – Моего ребёнка! А это подделка, Кать, подделка! Я же помню, как он родился. Снег был, помнишь? Много снега. И кровь на нем. Должна была быть красной, а она чёрная… кровь. Почему? И маленький, такой маленький… Ты же несла его, Катька. Куда вы дели моего мальчика, куда спрятали?
И бросилась на меня. Вцепилась в мои плечи, заглянула в глаза, пытаясь отыскать ответ в них, а потом завыла, проигрывая в голове каждую секунду далёкой зимней ночи. Завыла, упала на пол, потянулась к своей голове. Были бы волосы – рвала бы. Поэтому их состригали. Даже в самые страшные приступы она не причиняла мне боли, но Лялька была упряма в своём желании сделать больно себе. Впилась ногтями в щеки, буравя кровавые полосы… Я смотрела, словно заколдованная чужим горем, а потом спохватилась и нажала на кнопку, вызывая медсестру.
Лялька вернулась в своё теперь обычное состояние ещё до того, как та прибежала. Подняла голову, увидела пупса на полу. Его тельце не выдержало удара, покорежилось.
– Маленький, что я сделала? Убила тебя, глупая, глупая…
И схватила его, прижала к себе и не выпускала до тех пор, пока не подействовало лекарство. Затем я бережно вынула пластиковое тельце из её ослабших рук.
– Она утром проснётся, – растерялась я. – А малыш сломан…
– Нового принесу, – медсестра само спокойствие. – Мы их дюжину сразу купили одинаковых. Этот – пятый. Периодически она их убивает… Давайте, выброшу.
Отдать я не смогла. Шла, спотыкаясь, несла в руках игрушечного ребёнка. Как тогда, в ту ночь, Лялька родила по дороге, не доехав до больницы. Я сидела рядом, и не знала, что делать можно, даже молиться забыла. Просто надеялась, бешено надеялась.
Но малыш родился мертвым – этой ночи он пережить не смог. Его завернули в одноразовую пеленку и забыли о нем. Они пытались спасти Ляльку. Вытащить её с того света, вернуть в избитое, сломанное и искореженное тело. А я смотрела на крошечное личико. Ко лбу волосики прилипли. И казалось, что ошиблись врачи – он же спит просто! А потом касалась его кожи. Она, прощаясь с теплом гревшего доселе Лялькиного тела, стремительно остывала…
Скорая выла и летела. Я видела, что врачи и правда хотели, как лучше. Только знать бы оно, как это лучшее выглядит. Машина остановилась, взвизгнув тормозами. Поднялась и схлынула суматоха – Ляльку увезли на каталке. Я посидела минутку. Отдавать ребёнка не хотелось. Даже мелькнула дикая мысль – просто унести его с собой. Но здравый смысл твердил, что я медленно, но верно схожу с ума.