На голый череп лег изрядный слой тонального крема, а потом пудра шоколадного оттенка – последний писк моды. А сверху чуть блесток. А вот брови наоборот постаралась высветлить, превратив их в рыжие.
Андрюша уже нарисовался рядом со мной. Им оказался тот самый субтильный субъект с мягкой грацией ленивого гепарда. Я в это время красила парню глаза и не могла отвлекаться на всякие глупости. Но Андрюша и не пытался со мной спорить. Наоборот, он с большим вниманием отнесся к моей работе и сказал амбалу:
– Передай Алевтине: накину гринов, если еще попотеет.
Несколько быстрых мазков по скулам и щеки Севки стали интригующе худощавыми. Эдакая томная, утонченная немощность. Самым сложным было, пожалуй, изобразить на лице пробивающуюся темную щетину, но тут я схалтурила, памятуя, что мальчишка будет все время в движении.
– Носовой платок имеется? Желательно чистый.
Спросила я в пространство, и Андрюша извлек из кармана шелковый надушенный треугольник.
– Очень впечатляюще, – буркнула я и посоветовала Севке. – Чир, пошарь у себя в карманах.
– Он не слишком чистый.
Парень протягивал мне тряпочку в красный горошек.
– Свое дерьмо лучше, – утешила я, раздирая ткань.
Свернутый валик устроился под верхней губой, слегка выворачивая плоть и приоткрывая зубы.
– Теперь ты немножечко эфиоп.
Я окинула свое произведение и была почти довольна: экземпляр и рядом не стоял с Севкой Ложкиным, что и требовалось обозначить. Только глаза пронзительной синевой напоминали о нем, и мне это не нравилось.
– Назвался груздем – полезай в кузов, – охнула я, вытаскивая линзы из своих глаз.
Прополоскала их в услужливо подставленном Андрюшей стакане и спросила:
– Не побрезгуешь, мон шер?
Вот теперь он был экзотически красив: глаза переливались гагатовым блеском и светились счастьем. Парень поверил, что выйдет невредимым из этой передряги.
– Если потеряешь линзы, не переживай, просто щурься и поглядывай из-под век, по чайд-гарольдовски.
Выдала я последний совет ему в спину и повернулась к зеркалу, чтобы подправить свой фейс. Вот теперь я себе не нравилась вовсе. Лишенные маскировки глазки полыхнули изумрудным светом. Танька всегда говорила, что таких глаз на самом деле не бывает.
– А Таркан? – лениво сопротивлялась я её упрекам.
– Все те же линзы, – упрямилась подруга.
В конце концов, я раскошелилась на дорогущие линзы для себя самой, приобретая вполне респектабельный карий оттенок, и наши споры сошли на «нет».