– Василь, ленту!!!
Второй номер, очевидно еще ни разу не бывавший в бою, замер с открытым ртом, взирая на османов; ужас застыл в его глазах – парень явно в ступоре. Но крепкая затрещина, от которой явственно дернулась его голова, привела помощника наводчика в чувство:
– Ты охренел?! Ленту, живо!!!
…Мы бы не успели – даже несмотря на плотную пальбу армянских дружинников, поддерживающих мой расчет. Ну что такое пробежать сто метров, пусть даже по снегу, когда тебя ведет отчаянная жажда жизни и желание расправиться с врагом? Врагом, преградившим путь к теплому жилищу – и самой важной победе в жизни и войне?! Как назло, кончилась пулеметная лента, за расходом которой я не уследил. Как назло, потерялся второй номер, не имеющий боевого опыта… И несмотря на спешку (а точнее, благодаря ей!), Василь не смог как надо вставить кончик ленты в приемник с первого раза.
Короче, османы успели бы добежать до нас. Или, по крайней мере, обойти пулеметное гнездо с флангов – после чего турки неминуемо бы нас расстреляли… Но именно в этот миг вступил в бой Прохор.
Угрюмый крестьянский сын с угловатыми, крупными чертами лица (сказывается вырождение закрепощенного веками народа, выживающего без обновления крови) с началом атаки достал из сидора две архаичные гранаты. А после сноровисто и довольно метко метнул их в наступающих врагов! Гранаты эти наверняка за авторством Рдутловского, хоть и ранее я их никогда не видел (очевидно, еще довоенная разработка), состоят из деревянной ручки и цинковой прямоугольной коробки со взрывчаткой. Краем глаза я заметил, что третий номер расчета вначале что-то сдвинул на корпусе гранаты, а уже перед самым броском ее сдернул с рукояти широкое кольцо – не иначе, освобождая спусковой рычаг…
Я еще успел подумать про двойной предохранитель и о том, что парень вставил запалы заранее, как метрах в двадцати пяти впереди нас дважды солидно так бахнуло! Прямо перед турками, обходящими пулеметную точку с флангов и вроде даже кого-то доставшими… Метров за десять от места падения гранат.
Впрочем, главным оказался не нанесенный врагу урон, а сам факт взрывов и произведенный ими эффект. Ранения получили, быть может, всего пара человек, но при виде того, как после подрыва «ручных бомб» падают товарищи, бросились на землю и многие другие турки! Иные же замедлили свой бег, несколько отрезвленные действием нового оружия, а я к тому моменту наконец-то перезарядил «максим». И, подняв предохранитель, утопил гашетку до упора, посылая во врага смертельный вихрь горячего свинца!