– УРРРААА!!!
Я еще не успел окончательно изготовиться к стрельбе, как турки, все же не выдержавшие удара контратаковавшего резерва, попятились назад, пытаясь отстреливаться. Но гораздо чаще раздаются менее оглушительные хлопки офицерских самовзводных наганов, косящих османов в ближнем бою как бы не эффективнее моего пулемета! Однако, пожалуй, османов сильнее всего пугают холодно сверкающие граненые русские штыки, нацеленные в их животы и легко пронзающие человеческую плоть, оставляя незаживающие раны. Несмотря на славное янычарское прошлое, эти османы оказались пожиже наших бойцов в ближнем бою…
В итоге взвод прапорщиков, хорошо обученных штыковому бою и прочим солдатским премудростям, сыграл роль штурмовой группы – кои, если мне не изменяет память, как раз и появились на полях Первой мировой. Вооруженные не только винтовками, но и наганами, в ближнем бою офицеры сумели опрокинуть османов на нашем участке, частично переколов их штыками, но по большей части расстреляв в упор! Пусть и потеряв при этом треть взвода…
И сделали это до того, как турецкий командир передового отряда османов (быть может, даже поредевшего во время марша полка!) сумел сориентироваться и своевременно перебросить резерв к наметившейся точке прорыва…
Минут через десять метель начала резко стихать – а с увеличением дальности видимости возросла и эффективность пулеметного огня уцелевших расчетов. Сдерживая до того турок частым и точным винтовочным огнем, подкрепление Букретова, оставшееся до поры на позициях дружинников, дотянуло до момента, когда в тылу османов раздались голоса сигнальных труб – и последние начали откатываться назад, зализывать раны и перегруппировываться для нового удара.
Вот интересно, а вражеский командир остановил бы атаку, зная наверняка, что при первом подъеме патронов нам удалось взять их в обрез, и большинство пулеметчиков уже израсходовали практически все ленты?!
Хм, какие только мысли не посещают голову, когда во второй раз (первый был спешным и потому корявым) перебинтовываешь раненого товарища…
Пуля, на удачу Прохора, лишь задела его ногу вскользь – впрочем, вырвав при этом кусок плоти из бедра. Ранение опасное не столько критическим повреждением и кровоизлиянием, сколько возможным заражением: пенициллина-то еще нет. Хотя, собственно, его и под Сталинградом особо-то не было двадцать девять лет спустя… Так или иначе, третьего номера расчета я также потерял – как, впрочем, и поврежденный пулемет.