Он откинулся на спинку стула, наблюдая, как его слова достигли цели. Сара стояла на месте, дрожа от гнева, но ничего не сказала. Затем резко развернулась и вышла из комнаты.
– Я дам тебе возможность самой выбрать благотворительный фонд, – бросил он ей вслед. – Думаю, это будет честно.
После ее ухода за столом вновь воцарилось гробовое молчание. Ленор нервно скользнула взглядом по тарелке, пытаясь прийти в себя, но еда больше не казалась аппетитной. Где-то за окном гулко скрипнула ветка под напором ветра, и этот звук разрядил напряжение лишь чуть-чуть.
В сердце Ленор поселилось глухое чувство безысходности. Она знала, что в этой семье не бывает победителей.
Я открыл глаза спустя десять секунд. В голове крутилась одна мысль: Ленор солгала. Всё, что она рассказывала о своей семье, трещало по швам. Какое-то время я сидел неподвижно, пытаясь связать детали. Ссора между Сарой и отцом явно оставила глубокий след. Но насколько? Как давно это было? Накануне исчезновения? И если так, то почему Ленор утверждает, что отец отвез Сару на машине в школу? Разве он не лишил её этого привилегии в порыве гнева?
Ситуация становилась всё запутаннее. Семейная идиллия, которую описывала Ленор, начала напоминать тщательно выстроенную ширму. Меня не покидало чувство, что за этой ссорой скрывается что-то большее. Вопросы множились: могла ли эта сцена как-то подтолкнуть Сару к решению уйти? Или же она стала последней каплей для кого-то другого?
Книги, которые я собрал в библиотеке, потеряли своё значение. Символы на телах жертв подождут. Сейчас было важнее другое – очистить голову, упорядочить хаос мыслей и попытаться взглянуть на всё с другой стороны. Я поднялся с кресла, оставив пустой бокал на ковре.
Выходя из библиотеки, я почувствовал, как витражный потолок давит своим холодным светом. Пройдя по длинному коридору, я остановился у двери ванной комнаты. Открывая кран, я услышал, как вода начала бежать с монотонным журчанием, размывая мысли. Я медленно умыл лицо прохладной водой, чувствуя, как напряжение слегка отпускает.
В зеркале передо мной отразился человек, который не должен был ошибаться, но внезапно оказался втянут в эмоциональную паутину этой семьи. Моё отражение изучало меня так, словно оно тоже задавало вопросы. "Ложь, недосказанность, тайны," – пробормотал я себе под нос.