– Никому. Никому и никогда не говори о своей памяти, ты меня услышал, Лиам?
Я открыл глаза в глубокую ночь. Ещё свежие воспоминания после сна витали над головой. Я его услышал. Никто, кроме меня, Томаса и Фила, не знал о том, как мне удалось запомнить двенадцать десятизначных цифр за одно лишь прочтение. Один раз пробежался глазами. Всего раз увидел эти цифры. Никто не знал. Никому нельзя. Лишь потом, долгое время спустя, я не смог умолчать и поделился с Сэмом с Айзеком. Они были удивлены и не сразу поверили в это, но после некоторых ситуаций, когда моя память оказывалась единственным ключом к решению проблем, их скептический взгляд на мой… «дар» изменился. Мой секрет знал очень узкий круг лиц. Наша общая тайна, способная разрушить мою жизнь по щелчку.
Взгляд упёрся в потолок, сливающийся со всем в комнате. Слабые очертания плакатов на стенах, еле заметные изображения на них. Вокруг стояла тишина. Мысли крутились вокруг сна. Вокруг моего детского воспоминания. Холодный воздух коснулся лица, лизнул шею, и по телу прошлись колющие мурашки. Я спрятался под одеялом, натягивая его до самого подбородка. Закрыл глаза. Сделал тяжёлый вздох. Проворочался в кровати до половины пятого утра и понял, что больше сон меня не навестит. Поднялся, наспех умылся, и, заправив кровать, переоделся. На улице было прохладно. Я поёжился, поправляя висящую на плечах кожанку. Трое мужчин у гаража окликнули меня и помахали. Кивнул им в ответ. Посмотрел на сигарету в руке одного из них и направился к воротам. Убирая телефон в карман тёмных джинсов, вышел с территории и, особо не задумываясь о том, куда меня ведут ноги. Я шёл дальше от особняка, желая выбраться из собственных мыслей.
Было тихо, как бывало ранним утром, и спокойно, как бывало в отсутствие на улице торопящихся людей и потока недовольных водителей на забитых дорогах. Птицы всё ещё пели горожанам сочинённые мелодии, шумел ветерок, играющий с шелестевшей листвой. Рассвет мягко накрывал Чикаго. Улицы пустовали. Пригород и вовсе застыл во времени. Я ускорил шаг, чтобы выйти в более оживлённое место. Автомобили спали рядом с домами, скромно располагаясь на обочинах или подъездных дорожках. Я шёл всё дальше, убрав руки в узкие и жутко неудобные карманы джинсов. Кожанка продолжала покоиться на моих плечах, отчего прохладный утренний воздух пробирался к чёрному свитеру. Она регулярно сползала от быстрой ходьбы, приходилось постоянно возвращать её на место. На теле выступили мурашки, но мне не хотелось надевать куртку нормально и застёгивать до самого горла. Холодок остужал мысли, заставлял ни о чём не думать. А думать мне совершенно не хотелось.