– Не смей трогать Бейкера. Малкольм, – прошипел я, не смея повысить голос.
Привлекать ещё больше зрителей мне не хотелось. Хотя весь зал уже замер в ожидании, куда больше? Мы завладели вниманием всех присутствующих. Малкольм оскалился. Я же стиснул зубы, впиваясь в него взглядом.
– Да? А что, хочешь сказать, что это неправда? Сколько он покрывает тебя?
– Заткнись.
– Сколько выходок он уже спустил тебе с рук?
Я сжал кулаки.
– И сколько он ещё спустит, а? Сколько проколов он тебе просто простил. Не помнишь, сколько? Зато я помню.
Пришлось с силой прикусить язык, чтобы вынудить себя удержаться от ответной фразы. Раздражение медленно сменялось гневом. Но на него или же… на себя?
– Пока всех наказывают по местным правилам, ты тихо и мирно сидишь у него под крылышком. Высокомерная. Избалованная. Дрянь. Хорошо свесил ноги на его шее, удобно?
Меня затрясло. Ярость полыхала в груди, пытаясь выбраться наружу. Чего он добивался? В чём цель? Каждый смотрел в нашу сторону и молчал. Мой взгляд упёрся в пол перед собой. Шаги отдавались тихим поскрипыванием кроссовок об обработанную поверхность досок. Носки обуви показались в моей области зрения.
– И не думай, что я такой урод и говорю так, позоря тебя перед остальными, – затем на моё удивление его голос на время стал тише и доносился только до меня одного, – я же хотел сделать по-тихому, да тебя не выведешь, чёртов придурок с выдержкой. Хоть и похвально, – он выпрямился и расправил руки, охватывая этим жестом весь зал, – все мы так считаем, Райз! Тебя избаловали. А ты вытворяешь всё, что тебе хочется. – Опускаясь к моему лицу, Малкольм перешёл на отчётливо слышный практически каждому шёпот. – И скажи мне, что я не прав.
Я молчал. Конечно, он прав. Видимо, многие узнали об очередном случае, на этот раз о произошедшем в кабинете. Когда я чуть не сорвался, чуть не ударил Томаса по собственной глупости. Чуть не пошёл против слова босса. Я забылся. Отключил голову и поддался эмоциям. А Бейкер вместо того, чтобы устроить наказание по всем пунктам, просто отчитал меня, как провинившегося ребёнка. И сколько ещё было таких случаев? Пять? Десять? Двадцать пять? Слишком много… И каждый раз мне удавалось выходить сухим из воды.
Все остальные провинившиеся члены организации могли возненавидеть меня за такое, и я бы их прекрасно понял. Пока я слушал лекцию о поведении или безопасности, другие испытывали свою выносливость где-нибудь в подвале или в укрытом от посторонних глаз заднем дворе. Солнечный удар в самый разгар дня? Обморожение в зимнюю пору? Ужасная жажда и голод? Воспитание иными союзниками, которые относились к Шакалам подобающим образом? А знакомых, способных укрыть от мерзкого отношения и унижения рядом не было. Наказания пожёстче? Палач всегда готов поднять свою руку по приказу главы. Раньше все просто страшились выставлять своё мнение и пререкаться, никто не нарушал правила, потому что каждый боялся попасть под раздачу и быть изгнанным. Сейчас же всё стало иначе.