– Младенцев и девочек рослых. Александру тоже, прежде метку на ней оставили.
– Метку?
– Над верхней губой шипом акации полоснуло. Ровно через год унесла ее Алиса.
– Из-за шипа?
– Метка-то не зажилаа, кровила, – с грустью затянул малец.
– Не зажилааа, – иронично протянул я. – И не вернуть ее?
– Пятнадцать лет нет ее с нами – пацан что-то явно чудил, словно рассказывает историю с чужих уст взятую. – Путы времени не так легко размотать, если ведьма закружила. Сирень-то откуда ободрали? С кладбища?
– А что, помимо кладбищ, она нигде не растет?
– В наших краях точно нет. Верните откуда сорвали, либо дверь ей откроете с того мира, и она придет за вами.
– Кто, она?
– Алиса. Правнучка ведьмы с горы Воттоваара.
– Ага, и меня заберет?
«Алиииииииса», и здесь Алиса, прошептал я в уме. Понимал, что от скуки люди в деревнях ударились в суеверие, тем самым веря в это до мозга костей. Еще и запугивая детей.
– Тут есть место, где переночевать можно и поесть? Кафе, ресторан, бар… В этой нелюдимой деревне.
– Пивная у Тихона есть, – прошептал он прищурившись.
– Вот спасииибо. А как найти?
– Через три дома направо, ворота нараспашку, увидишь с песком золотым на пороге – не входи. Алиса в преисподнюю затянет.
– Мальчик, а время не подскажешь?
– Так у тебя часы на руке.
Я растерялся, потянул ладонь, протер пальцем корпус, полчетвертого.
– Ну и? – пытался он всмотреться на время на циферблате, но отсвечивало.
– Угадаешь, подарю тебе.
– А на что мне ваша железка?
– Велосипед купишь. Даже десять.
– Полчетвертого поди, – усмехнулся он. Я тут же огляделся, сразу мысль, где-то подсказка. Кругом только деревья и одиночные дома.
– Молодец, как догадался?
– По солнцу, – осмотрел он меня с ног до головы, от меня падала тень, указывая примерное время по солнечным часам. – Часы давай.
– Так не честно.
– Порой в честности нету смысла. И кому она нужна на этом свете, ведь не ясно, есть ли другой? Да и я время угадывал, а не в честность играл, – вытянул он ладонь внутренней стороной.
Я, проиграв в честной игре, расстегнул, положил подарок деда в руку сорванцу, он тут же рванул на крыльцо, видимо, побоявшись, что отберу.
Покачав головой, я направился в сторону пивной.
– Сирень верни на кладбище, – крикнул он мне вслед, иначе пожалеешь. Горько станет, да поздно исправлять будет.
Я поднял руку, не оборачиваясь и помахал цветком в знак протеста.