– Ты не сказал главного, что после Алисы больше никого не было. Никогда.
– Потому что благодаря тебе и твоей беспечности ее втянули в игру Рома и Тимур. Итог – она бросилась с моста.
– Это тоже по моей вине? Они позарились на мое.
– Вот видишь, – расхохотался Костя, – «на мое», тебе было плевать на нее, как на личность, она была для тебя просто вещью, тешущей амбиции в глазах старшего брата и Тимура.
– Ненавижу вас! Все было не так, – прикрикнул снова я.
– Все выглядит так по твоей вине, Рома защитил свою Веру, а ты не поверил Алисе. А если Алисе не поверил ты, значит и мы не должны были верить.
– То есть, ты знал все о подставе Ромы?
– Догадывался, но бабушка разъяснила вчера все. Все в прошлом, пойми, поговори и забудь. Алису не вернуть.
– А что на счет того, что Вера была с Тимуром в ту ночь, об этом тоже рассказала бабушка?
– Прекрати! – кинулся ко мне брат и вцепился в грудки пиджака. – Рома пятнадцать лет счастлив в браке.
– Ой-ли, так переживаешь будто о Майе речь, – не успел я договорить и сильнейший удар в челюсть оглушил. Затем второй и третий. Костя рассвирепел и оттолкнул меня.
– Вот так ты должен был отстаивать права своей «любимой», а не говорить: «это правда, Алиса? Как ты могла, Алиса? Я же так тебя любил, я же». Я, я, я. Везде «я». Ты просто любил себя. И спился ради себя, чтобы пожалели. Как это так, тебя «предала» любимая с другом. А то, что она умерла, это карма… – схватил меня брат за запястье и стал тянуть в сторону машины.
А я, отдернув руку, закрыл лицо запачканными ладонями, впитывал каждое сказанное им слово. Которое разбивало сердце на кусочки.
– Слабак!
– Достаточно, – резко поднялся и направился в сторону кладбища, вымаливать прощение у земли и мрамора.
– Ты ничтожество! Ты настоящее ничтожное существо, Матвей. У тебя никогда не будет семьи и детей! Ты – эгоист… Даст Бог наступит день, и ты поймешь, что значить защитить, ту, что действительно любишь сердцем. Но не сможешь. Тогда поймешь, в чем разница – закричал Костя мне вслед.
Спустя пару секунд пронесся на бешенной скорости мимо меня, окутав в пыльное облако, будто нарочно… Я раскашлялся, вытянул ворот пиджака, нырнул в него носом и пошел дальше вдоль по запыленной трассе.
Прошло пятнадцать минут, и я оказался у ворот кладбища, не раздумывая, кинулся по знакомым тропам в сторону трех берез. Выбежал к могиле. Вчерашнего розового куста не было, положил руку на поверхность затвердевшей земли, и намека не было что там были корневища цветка.