Вера была секретаршей на самой первой фирме отца, там они и познакомились с Ромой. А Костя и Майя однокурсники.
Я обошел главный особняк, обогнув пруд, садовник тем временем, увлеченно постригал кусты. Стволы деревьев по старой традиции побелены к Пасхе. Матушка, как обычно усердно готовится к этому празднику.
Добрел до своего пристанища. Небольшая пристройка по меркам остальных, особо не думал об удобствах и дизайне, когда его начинали строить. Просторная кухня-гостиная с панорамными окнами и дверьми, ведущими на террасу, которая упирается в пруд. Не знаю, для чего кухня, ведь каждый завтрак, обед и ужин матушка накрывает стол на весь коттеджный городок и готова накормить всех бедняков мира. Поэтому ни разу не использовал по назначению. Женщины, остающиеся на ночь, иногда пытались безуспешно приготовить завтрак, но будучи представительницами самой древней профессии кулинария им давалась с трудом, как и философские беседы по душам.
На второй этаж вела крутая лестница. Там располагалась одна лишь спальня-мансарда, также с выходом на балкон. Один нюанс, над которым поработал лично, потолок над спальней был застеклен местами. В грозовую погоду или снегопад – это шквал эмоций. Оттенки на обоих этажах преобладали пыльно-синие. В целом все.
Войдя в гостиную, тут же рухнул на диван. Обежал глазами помещение, пространство заполнено непонятным ароматом, резко повернул взор и лицо защекотало что-то невероятно мягкое – веточка вербы. Здесь точно была мама.
Достал из кармана игрушку. Повертел в руке и тут же полез в интернет искать что-то похожее. Ожидал найти, что угодно. Но это повергло в шок.
Это была окарина – духовой музыкальный инструмент, собрат флейты, в народе – гусенок. Послушав пару импровизаций, будто окунулся во времена древних цивилизаций. Из груди прорывались эмоции словно стая диких птиц. Мягкий успокаивающий звук словно обволакивал пространство.
Одно примечание «порадовало» больше остальных, игрой на окарине в древние времена славились ведуньи.
– М-да – откинул голову на спинку дивана и снова интуитивно коснулся пальцем пореза. Который появился непонятным образом.
– А еще, я во сне потерял семейную реликвию, идиооооот, – протянул я.
– Еще какоооой, – протянул знакомый женский голосок. Я поднял голову и увидел белокурую шевелюру Веры, она встала у стены скрестив руки. Изогнутые тонкие брови и нахмуренный нос, в придачу с суровым взглядом небольших глаз стального оттенка, дали понять, разговор будет не из лучших. Я подготовился ее слушать.