И так он уже жил. Днём понемногу подтаивал, но вечерами реставрировали, лили из кружки и ковшика воду. Наращивали ему с южной стороны спину, бок, лапу. Снова поливали водой, и он трещал, сковываемый ночным морозом. Уже естественные висели усы-сосульки, шерсть – клочьями смёрзшегося снега и воды. А он стоял да стоял.
Мишка уже знал многих жителей своей улицы. Знал об их жизни, полюбил даже школьников из большого каменного дома-интерната.
Однажды он почувствовал, как тает его лоб и сползает деревянная бровь, как он стал ниже, меньше, как торчащие веточки-когти вдруг стали вываливаться из лап. Обидно ли ему. Нет. Вода медленно протекала через его холодное тело и уходила в землю. Растает наледь, уйдёт водица снеговая в корни молоденькой липки. А весной она выпьет капли и зашелестят благодарные листочки, и поклонится липка этой воде, которую дал снег, пусть себе тает.
К Мишке подошли две девочки и стали вынимать ветки и угли. Но, не успев прилепить ни кусочка снега реставрировать хотя бы лапу, как с криком и воем в них полетели снежки. Шум писк усиливался, стук в окно. Вышел учитель.
– Спасите, на нас напали!
– Да, они медведя ломали!!!
– И нет, мы хотели долепить там, где растаяло и поправить покосившиеся ветки… Это были его ученики художественной школы.
Мишка полюбил первоклашек, которые по понедельникам гуськом проходили мимо него. Не любил одного нахалёнка. Прошлый раз он повредил ногой ему лапу. А ещё раньше стукнул кулаком по носу. Но сам запрыгал от боли. Нос за ночь промёрз и был – сплошная ледышка.
Взрослые и малыши уже говорили, здравствуй Мишка! А он улыбался, и жаль не мог сказать ничего.
А сегодня снова шли ученики интерната. Некоторые выбегали из строя и, гладили его мягкими варежками. Запрокидывали голову, заглядывали ему в глаза. Иные посыпали свежим белым снегом. И вот подбежал этот нахалёнок, оглянулся, учительница спокойно ведёт всех через площадь. Он растолкал девчонок, стал Мишке на лапу и стукнул его кулачком со всего маху. Но снова запрыгал на одной ножке, завертелся волчком и побежал, бежали и девчёнки – чижики и щебетали " так тебе и нада, курица палада, так тебе и нада".
Учительница, кажется, ничего не заметила. Но вдруг остановилась, повернула ребят к Мишке. Маленький разбойник стоял, было больно руке и ещё что-то щипало, непонятно, противно. Он стоял около своей учительницы, виноватый с повисшим носом, смотрел из подлобья как подходили к снежному Мишке большие и маленькие, взрослые и молодые. И, как все светлели, радовались. Как-то бодрее вышагивали по площади. Как он, Мишка улыбался, дарил-дарил всем людям, улыбку, радость.