– Тогда вали отсюда! – задыхаясь, выдавливаю я.
Не знаю, зачем я так говорю.
Не знаю, зачем я выбрал именно этот момент, чтобы причинить ему боль, но Брейден держит удар и даже не пытается протестовать. Молча он направляется к выходу и открывает дверь.
– Да пошел ты! – напоследок бросает Брэд, яростный и взволнованный, и мигом уходит прочь.
Мы могли бы разделить с ним давившую на меня все эти годы тяжесть, но я решил, что Брейден ее не выдержит. И вот теперь я опять поступаю также.
Я хочу позвонить Анаис, но не знаю, как она отнесется к произошедшему. Прошлое обвивается вокруг моего тела, словно множество ядовитых змей, и я не хочу впутывать ее в мои проблемы, когда я и сам толком не понимаю, что к чему. Поэтому я отправляюсь под холодный душ, а затем собираюсь на выход: сегодня у меня тренировка, и надеюсь, что на поле мне удастся по-настоящему отвлечься. Хотя бы на пару часов.
С сумкой в руке я выскальзываю из нашей комнаты в коридор общежития, оставляя телефон на столе внутри. Знаю, что это настоящее ублюдство по отношению к моей любимой девушке, но от одной только мысли о ее голосе меня охватывает беспокойство.
Я привык быть каменной стеной для нее, а не наоборот. Мы едва-едва нашли баланс в наших отношениях. И я не могу позволить себе его нарушить. Мысли путаются, я нервничаю и того и гляди разлечусь на части, а еще – пусть я и не должен так думать, пусть мне следует быть увереннее в ней – я продолжаю считать, что Анаис не справится и не соберет меня заново, если я вдруг все-таки взорвусь.
Моя жизнь перевернулась с ног на голову.
Я выхожу из общежития, щурясь от слепящего солнца. Усилием воли я заставляю себя не озираться по сторонам, словно чего-то боюсь, потому что, по правде говоря, мне нечего бояться.
Я больше не маленький мальчик, и даже если сейчас Джеремия скрытно, как настоящий трус, наблюдает за мной, я хочу, чтобы он знал, что его присутствие меня не сломает. Напротив, я знаю, что буду делать. Так что лучше бы ему и впрямь спрятаться, потому что я отыщу его, где бы он ни был, и когда это случится, ему это вряд ли понравится.
Пока я пересекаю улицы кампуса, это намерение крепнет все сильнее, и наконец меня охватывает наглая самоуверенность, отчего даже перехватывает дыхание.
В тот раз мне не хватило мужества убить его, однако тогда мне было нечего терять. Все эти годы желание отомстить питалось моей ненавистью, а сейчас у меня чешутся руки, чтобы его исполнить. Да, есть что-то трагически абсурдное в том, что только теперь появляется возможность воздать должное. Теперь, когда я многое могу потерять. Анаис, друзей, семью и футбольную карьеру. Даже воспоминания о Заке больше не кажутся мне такими враждебными.