Прибираясь, она переставала бурчать вслух, но про себя ещё неслась в потоке ругани куда-то за край мироздания: «Эх, почему же мне так не везёт? Мне, Людмиле Павловне Брыкиной?»
Вообще-то, по имени отчеству на работе к ней никто не обращался – Люся и Люся. Лишь только директор окликал её по фамилии, видимо пресловутая субординация не позволяла снисходить до простых человеческих отношений, и выходило это у него грубо, без всякого уважения. И слышалось не Брыкина, а Быкина. Быкина – это уж совсем! Впрочем, Людмила к такому обращению привыкла.
К сорока восьми годам она, вообще, ко многому привыкла. Уничижительные интонации, улавливаемые в голосах что знакомых, что не знакомых ей людей уже не задевали её самолюбие. Наверное, так было не всегда, но те, кто знали её на данный момент, другой Люсю не представляли.
Бросив ещё пару гневных реплик на ветер, она принялась собирать разбросанные картонные коробки. В одной из коробок обнаружила трёх сдохших маленьких котят; совсем малюсеньких, только родившихся. Сокрушённо покачала головой; набила коробку прочим мусором, скинула в ящик, тщательно вытерла о фуфайку руки в перчатках, словно к ним могла прилипнуть какая-то зараза, словно через плотную ткань могло просочиться и въестся в кожу что-то смертоносное и гадкое. Только после того, когда весь разбросанный мусор был собран, она взялась за метлу. Мела она ровно, размашисто, будто в поле косой работала. Та неторопливость, с какой она подметала мусор на одной части двора, затем переходила на другую, выдавала в ней не леность, нет, таким усердием она выдавала своё скрупулёзное отношение к своим обязанностям.
Несколько пакетов разорвались, мусор, как всегда отнесло за ворота; Людмиле пришлось открыть ворота и мести за территорией универмага. Другая бы на её месте проделала это быстро, и не столь тщательно, но только не Людмила: она и не заметила, как принялась подбирать мусор уже на достаточно отдалённом расстоянии от забора.
Увлечённая работой она не сразу обратила внимание на двух мужчин зашедших во двор. Она, вообще не обратила бы на них внимание, если б не услышала окликающий их голос:
– Э, мужики, так же нельзя – это кричал третий. Он шёл чуть за ними, отставал по той причине, что те двое не хотели с ним общаться. Людмила, продолжая мести, глянула в их сторону.