Волонтёр, найди мою дочь! - страница 2

Мама готовила своего знаменитого цыпленка табака, и от ароматного запаха мяса желудок свело от голода.

В кармане чуть завибрировал телефон, получивший уведомление. Валерий, достав мобильник, глянул на экран.

Некоторое время он сосредоточенно читал сообщения из чата поискового отряда. На лбу Валерия проступила складка тревожной озабоченности. Как с ним, бывало, в минуты задумчивости, он стал слегка покусывать нижнюю губу.

Мать, обернувшись в его сторону, заметила это выражение лица.

– Валерка, что-то случилось?

– Наши пишут, девочка потерялась. Четыре годика. Тут, у вас, от Пышмы недалеко.

– Беда какая… А где всё произошло? Как давно?

– Коллективный сад «Простоквашино». Три часа назад. Даже уже почти четыре.

– Ой, так это разве повод для беспокойства? Дитё же! Если в саду, значит, у подружек где-нибудь сидит. Воскресенье, полный сад народу, и все с детьми. Заигралась у кого-то, а мать с ума сходит.

– Может и так, – Валерий снова закусил губу. – Только у матери есть подозрение, что девочка самостоятельно ушла в город. Одна, через лес.

Он убрал телефон в карман, постоял, пытаясь отогнать от себя тревожные мысли. После обернулся к матери:

– Давай, говори, чем помочь.

Участок был совсем небольшим, наверное, сотки четыре. К бревенчатому дому вела выложенная плитняком дорожка. По обе стороны от неё росли пышно цветущие розовыми шапками пионы.

«Кругом цветы. Маме бы тут понравилось», – подумалось Валерию.

Он почувствовал легкое угрызение совести.

Прежде, чем Валерий успел разглядеть номер дома за разлапистыми ветками отцветающей рябины, заметил приставленный к стене веранды велосипед с прикрученным на место багажника детским сиденьем.

«Ага. Значит, точно – сюда».

Валерий поднялся по дощатым ступеням. Двери в дом были распахнуты настежь, и пространство внутренних помещений от улицы разделяла только пожелтевшая от времени занавеска из органзы.

Откинув её, Валерий осторожно заглянул в комнату. После яркого уличного света помещение показалось мрачным и тёмным.

Тоненькая, даже в чем-то хрупкая хозяйка дома сидела у окна и разговаривала по телефону.

Ей было не больше двадцати пяти. Солнце бликами подсвечивало мягкие русые волосы, перехваченные на затылке пластмассовой заколкой. Лицо девушки было тонкое, трагично-нервное, и при этом удивительно нежное.