Да, несомненно, он чувствовал надвигающуюся словно бурю опасность. Его пытались похитить и продать в рабство из-за этих чёртовых, чудовищных глаз цвета расплавленного золота, его пытались убить. С самого детства он был затворником. Мать считала Габриэля дьявольским отродьем, нечистым ребёнком и заставляла носить чёрную повязку, чтобы никто и никогда не видел сияния его очей. Одинокий, брошенный, вынужденный влачить жалкое существование и носить на своих хрупких плечах титул калеки, Габриэль бежал. Бежал прочь от своей сумасшедшей создательницы, от порочного мира, от больных ублюдков, что преследовали свои корыстные цели. Он был чист и непорочен, как легенда, что пришла к нам из королевства восходящего солнца.
Однажды жил юноша, что поклялся любой ценой коснуться солнца. Его горделивые и наивные речи вызывали лишь смех окружающих, народ счёл его сумасшедшим.
– Солнца невозможно коснуться, дурак, – звонкий хохот звучал отовсюду.
Паренька ничуть не задевали насмешки, он жил лишь мечтой и верой, что грел внутри сердца. Покинув место разногласий и споров, отправился в путь. Три дня и три ночи, без еды и воды, без устали и остановок брёл тот на самую высокую гору в поисках солнца. Когда мальчишка взошёл на вершину, то над миром навис густой, непроглядный туман, обволакивающий и утаскивающий в свою глубину заблудшие души.
Оглядевшись по сторонам, он заметил, как слабый солнечный луч пробивался сквозь серую дымку и устало падал на белый цветок. По его жемчужным, пышущим жизнью лепесткам была рассыпана роса, отражающая золотое сияние. Проведя кончиками пальцев по благоухающей сесилии, бесстрашный путник внемлил:
– Я коснулся солнца.
Габриэль был тем самым цветком, не запятнанным ненавистью, завистью, гневом.
– Как ты оказался на улице в такой буран? – коротко спросил священник.
– Я бежал от разбойников и нашёл спасение в вашей церкви, – юноша опустил глаза. Морис лишь улыбнулся и похлопал Габриэля по плечу, указывая на еловый стол, призывая поесть ещё не остывший суп. Парень взял глиняную посуду в руки и принялся жадно поглощать теплую похлёбку. Касаясь рта, она разливалась жаром по горлу, согревая изнутри. Вкус её был пресен и скуден, однако для изглодавшего Габриэля это было живящей силой, точно дождь в период засухи.
– Тебе есть куда идти? – спросил Морис.