– Татьяна Юрьевна всех решила удивить сегодня, – сказал ровно Григорий более для того, чтобы успокоить даму. – Нынче будут играть только вальс. Его считают несколько вольным. Вы не находите?
– Мне нравится вальс.
Непринужденное пожатие плечами и беспечная улыбка – Григорий был заинтригован еще больше.
– Вы полагаете, барышне на выданье подобает так себя вести? – не скрыл он своего удивления.
Фро весело рассмеялась.
– Это ко мне не относится. Я не собираюсь выходить замуж.
– Отчего же?
– Я – бесприданница. Кто ж меня возьмет?
Губы Григория дрогнули в преддверии ответа, но легкие пальчики быстро коснулись его губ, запрещая.
– Нет-нет. Сейчас вы скажете: «Своим покорным и примерным видом возможно прельстить какого-нибудь старика».
Они кружились быстро-быстро, а как будто стояли на месте: беседа их была оживленной и занимала графа все больше.
– В этих словах есть доля правды, – попробовал он с укором урезонить девушку, которая, как расшалившееся дитя, позволяла себе свободу слов и действий.
– Увольте! – голос Фро был полон решимости. – Лучше – в монастырь.
Она даже отпрянула от своего кавалера, отчего чуть не упала, наступив на краешек своего платья. Бешкеков невольно притиснул ближе тонкую талию и коснулся губами кожи на нежном виске, и не торопился сдавать неожиданно завоеванные позиции, с интересом и некоторой опаской ожидая ответного хода этого невероятного создания.
«С таким-то норовом либо заорет во все горло, либо влепит по роже», – подумал он весело.
– Мишель прихватил с собой дуэльные пистолеты, – сообщили девичьи губы у самого его уха.
Чтобы дотянуться до органа слуха графа барышне пришлось привстать на цыпочки, и Григорий некоторое время крутил даму, держа полностью в своих объятьях: легкие туфельки просто оторвались от настила, пахнущего свежераспиленной сосной. Бешкеков рассердился. Он любил дам неглупых, с острым язычком и находил их общество приятным. Вот только молоденьким барышням такое совсем не к лицу!
– Тогда ему нужно стоять подле вас, держа их наготове, – сказал он сердито, отстраняясь на приличное расстояние.
Взглянув быстро ему в лицо, девушка внезапно вся изменилась. Губы её жеманно поджались, весь облик сразу стал глуповато-безликим. Она прошелестела тихо:
– Да, сударь. Конечно, сударь. Прелестно, сударь.
Все те слова, которые он привык слышать из уст робких, начинающих красавиц. Григорий растерялся. Пожалуй, он готов был просить извинений, и от этого рассердился еще больше на бессовестную девчонку.