Хотя, если припомнить немые комедии, то по большей части всегда, когда стихал смех, окружающие, почему-то вдруг начинали колотить шутника. Того самого шутника, который сотворил над ними эту шутку.
ЗАПИСКИ КОРНЕЯ ПЧЕЛКИНА, РАЙОННОГО ГАЗЕТЧИКА, НАИВНОГО ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА, КОТОРЫЙ В ДОБАВОК КО ВСЕМУ ЕЩЁ И ХОТЕЛ СТАТЬ ИЗВЕСТНЫМ ПИСАТЕЛЕМ
Первый раз в редакцию газеты «За доблестный труд» Корней Пчелкин попал еще в далеком школьном детстве и совершенно случайно. Попросту ошибся дверью, а точнее этажом. Корней знал, что мать его работает где-то в бухгалтерии отдела культуры. Он бывал у неё еще в начале семидесятых, совсем маленьким, потому и ошибся. Редакция поразила Корнея своей солидностью, некой всеобщей занятостью что ли. Мужчины в белых рубашках, многие в галстуках и почти все курили, даже женщины. В семье у Пчелкиных не курил никто, а галстуки и рубашки у отца были только форменные, зеленые. Еще, на массивном столе с тумбами, Корнею бросилась в глаза большая черная печатная машинка с желто-золотыми буквами. В те времена печатные машинки были наперечет, не то что компьютеры сейчас.
Если бы Корнею кто-то тогда сказал, что тридцать лет его трудовой биографии будет отдано редакции, он бы «плюнул ему в лоб», как говаривал небезызвестный литсотрудник районной редакции Вася Полтавец. К слову сказать, не только его, но и некоторых других работников редакции Пчелкин знал еще со школы. В классе литературы, где учился Корней был стенд о литобъединении «Родник». Юрий Сапожков, тогда уже пресс-атташе нашего посольства в Индии, заходил к ним на уроки литературы по приглашению учителя и классного руководителя Ивана Михайловича. Поэтесса Виолетта Ахмед-Бородкина тоже работала в редакции и была у них в школе на классных часах. Все читали свои стихи, рассказывали о работе редакции, о литобъединении. Песни Виктора Гина «Любо-овь, Ком-сомо-ол и Весна-а…» распевала вся страна. И была у гусевских мальчишек и девчонок некоторая гордость за своих Родниковцев, за свой город.
«… не словословьте о жене поэта, он вас не может вызвать на дуэль». Не то, чтобы Пчелкин тогда интересовался современными авторами и поэзией, но эти строки из стихотворения Ю. Сапожкова засели у него в памяти надолго. Для будущего курсанта-пограничника Пчелкин оказался достаточно впечатлительным. Возможно даже чересчур романтичным. Однажды, его неожиданный творческий порыв воплотился в некую мелодекламацию собственного сочинения в честь юбилея Победы. И посвящалась она павшим воинам. Сегодня тот речитатив можно сравнить разве что с рэпом. Поскольку писать Корней не любил уже тогда, то свой шедевр он записал на бобинном магнитофоне. По понятным причинам, до потомков сей труд не дошел. В дальнейшем, Пчелкин даже и не пытался писать стихи и выше складного рифмования слов не поднимался. Это и помогло ему спустя какое-то время, в его бытность корреспондентом редакции. Пчелкин лихо выиграл тогда творческий спор на самую быструю подпись к снимку в стихах. И у кого?! У своих кумиров В. Полтавца и В. Ахмед-Бородкиной. Впрочем, впоследствии, рифмование на скорость в редакции так и не прижилось. Видимо, за ненадобностью.