Она особо не сопротивлялась. Только плакала и махала руками. Мне очень жаль её, но голодный, жаждущий жить человек, способен на зверство. Её плоть была трофеем для победителя в этой схватке и, что не удивительно, тяжело усваивалась моим организмом. В тот день лысый здоровяк несколько раз выносил ведро, пока мне не стало легче.
– Мотя, тут баба ласты склеила! – послышался грубый голос из-за двери. Я слишком сильно истощена, чтобы хоть краем глаза подсмотреть, что там происходит. Судя по звукам, кто-то тащит по полу нечто тяжёлое. Внезапно моя дверь захлопнулась. Скорее всего, её закрыли, чтобы я не выбежала.
За дверью всё ещё слышны приглушённые шорохи, я смотрю на разрисованную мелом стену. Вообще, это не мел вовсе, а кусочек извёстки. Он откололся от стены, и я решила им порисовать, чтобы хоть как-то скрасить своё заточение здесь. К счастью, меня за это не били, хотя я очень этого боялась.
На серой стене красовались дома с лужайками, всякие зверюшки и просто детсадовская размазня. Я никогда хорошо не рисовала, поэтому все эти рисунки были похожи на мазню шестилетнего ребёнка. Но мне приносило удовольствие сие занятие, так как оно позволяло хоть на мгновение забыть об этом холодном подвале и тех ужасных боях, в которых мне приходилось убивать ни в чём не повинных людей.
Та женщина была первым моим оппонентом в смертельной схватке. После неё было ещё двое – старик и парень. Честно сказать, мне просто повезло, что я ещё жива. Парень мог бы меня запросто прикончить, но он был уже избит и очень слаб, чтобы сражаться на полную мощь. А старик был неповоротлив. Я впилась ему в шею зубами и вырвала кусок мяса как волк, заваливший оленя и поедающий его всё ещё тёплую живую плоть.
Кровь забила фонтаном из рваной раны старика, она залила весь ринг и решётку клетки, в которой проходили бои. Мои глаза тоже были залиты кровью, но я рьяно продолжала рвать его на куски как обезумевшая. Толпа ликовала и требовала ещё. Они бросали в клетку еду и смеялись, а я жадно всё это проглатывала. Фрукты, чипсы, фисташки – всё это была закуска гостей под спиртные напитки, и теперь она бросалась мне на ринг под крики и свист толпы.
Заляпанные кровью глаза едва могли что-либо различать, поэтому я ползала по рингу и собирала всё, что нащупаю руками. Найденное тут же отправлялось в рот. Толпа не переставала кричать и свистеть, и в клетку залетало ещё больше закуски.