В какой-то момент кровь засохла на моём лице, от чего появилась неприятная стянутость кожи. Зрение вновь вернулось и тут я увидела старика, чья шея буквально разорвана на куски, от чего голова казалась отчленённой от тела. Он лежал с чуть приоткрытым ртом и глаза его, наполненные страхом, смотрели в решётчатый потолок железной клетки.
Я медленно закрыла ему веки, и внезапно возникший рвотный рефлекс выплеснул на его лицо всё, что я только что съела.
После того боя мой желудок долго болел, и Мотя несколько раз ставил мне обезболивающее. Походу, он тут за няньку – выносит вёдра, ставит уколы… А может, он просто шестёрка, хрен его разбери.
Вновь послышался какой-то шум. Я схватилась руками за голову, чтобы унять боль, но это не помогло. В комнату вошёл тот самый вонючий кучерявый мужик, из-за которого мы все здесь оказались. В левой руке он держал сигару, а правой попытался стряхнуть пепел с уродливого серого спортивного костюма, который обтягивал его толстое, обрюзгшее тело, из-за чего он походил на огромную волосатую гусеницу.
– Ну и отожгла же ты на прошлой неделе! – произнёс он с нескрываемым восторгом.
– Как насчёт повторить? – он посмотрел на меня чёрными как бездна глазами и затянулся. Сигара на фоне его роста казалась огромным дилдо, который он еле-еле заталкивал в свой маленький рот.
В это время ко мне подошёл Мотя и поднёс к носу ватку, пропитанную нашатырным спиртом. Я словно очнулась от глубокого сна, головная боль никуда не делась, но пелена с глаз и заторможенность куда-то улетучились.
Он подхватил меня под руку и поставил на ноги. Мы вышли из комнаты и направились к рингу. Длинный, тусклый коридор был настолько узким, что Мотя со своими габаритами был вынужден протискиваться через него боком. Ровно через пятьдесят шагов перед нами возникла дверь, ведущая прямиком в клетку. Вряд ли Мотя и кучерявая гусеница, сосущая дилдо, считали шаги вместе со мной. Их задача была в том, чтобы устроить грандиозное шоу для толстосумов.
Меня привели первой. Толпа уже с воодушевлением ждала моего прихода и тут же заликовала, стоило мне появиться в дверях. Мотя завёл меня в клетку и отправился за следующим бедолагой, который так же, как и я, оказался здесь по своей же глупости.
Вспоминая тот день, когда я сюда попала, я вновь ясно услышала слова мамы: «Не садись в машину к незнакомцам». Какая же я идиотка, что не послушала её!