Утро в Эшвуде началось так, как оно всегда начинается в этом городе: густой, неподвижный туман окутывал всё вокруг, заглушая звуки и стирая границы. Габриэль проснулся рано, не по привычке, а из-за беспокойства. Ночь прошла тревожно. Ему снились странные образы: отель, перекрёсток и звук шагов, от которых он не мог убежать.
На кухне раздался знакомый стук – старая дверь на чердаке снова скрипела. Это было одной из особенностей дома, о которых он давно забыл. Сделав кофе, Габриэль сел у окна. Воспоминания о вчерашнем перекрёстке всё ещё не отпускали его. Ключ, найденный на земле, лежал перед ним на столе. Маленький, простой, с выцарапанными буквами: R.H.
– Какой же это отель? – пробормотал он, вращая ключ в пальцах.
Внезапно раздался стук в дверь. Габриэль вздрогнул, пролив кофе на стол.
На пороге стоял Эдди Харпер, начальник местной полиции и его старый друг. С тех пор, как Габриэль уехал, они почти не общались, но прошлое связывало их крепче, чем любой разрыв.
– Эдди, ты что, теперь сам разносишь повестки? – пошутил Габриэль, вытирая руки.
– Габ, это серьёзно. Нам нужно поговорить. – Голос Эдди был сухим, а лицо – обеспокоенным.
Габриэль пригласил его войти, но Эдди остался стоять на пороге, будто боялся пересечь невидимую черту.
– Нашли тело, – сказал он после паузы. – У перекрёстка.
Слова ударили, как камень.
– Ты сказал – тело? – переспросил Габриэль, не веря своим ушам.
– Да. Рано утром. Прохожий заметил в тумане. Это мужчина. Пока не опознали, но… это плохо.
Габриэль молча смотрел на друга, а внутри всё переворачивалось. Он вспомнил тёмную фигуру, виденную им вчера.
– Мне нужно, чтобы ты посмотрел. – Эдди наконец поднял взгляд, и Габриэль увидел в его глазах что-то, чего раньше не видел: сомнение.
Через полчаса они стояли у перекрёстка. Туман почти рассеялся, но сырость всё ещё висела в воздухе. Полиция оцепила место, и несколько человек в униформе что-то обсуждали.
На земле, прямо у указателя, лежало тело мужчины. Он был одет в простой костюм, который выглядел странно чистым, словно его только что выгладили. Руки лежали ровно, будто его кто-то аккуратно уложил. На лице застыло выражение ужаса.