Он снова прижался к её губам и чмокнул, почувствовав, как солнце согрело кожу на лице Пенелопы. Она потянулась продублировать чмок, а после перевернулась на бок и, подпирая рукой голову, сказала:
– Может завтра сходим на озеро?
Эриксон с досадой вздохнул и ответил:
– Нет, Белка. Боюсь, что никак. Завтра наша очередь.
Пенелопу это нисколько не огорчило.
– Ну, не страшно. Мой отец говорил, что он, вроде, собирается несколько дней подряд проработать. Завтра пойду с ним. – Затем Пенелопа приблизилась к лицу Эриксона вплотную и почти прошептала: – Так что ты от меня всё равно никуда не денешься.
Эриксон резко прижал губы к шее девушки и, имитируя звериный укус, уложил её на спину. Пенелопа закричала, превозмогая смех, а Эриксон, в шутку прижимаясь зубами к шее Белки, в очередной раз почувствовал как согрелась кожа девушки под лучами солнца. Он продолжал держать запястья Пенелопы сцепленными, чтобы она не сопротивлялась, и продолжал впиваться губами в шею настолько низко, насколько позволяло её платье. Белка мотала головой, прижимала подбородок к груди, но всё было бесполезно. Эриксон находил уязвимые места, куда с лёгкость прижимался губами, после чего давал Пенелопе почувствовать края своих зубов. Стоило ему оставить в покое её шею, как Пенелопа резко перестала кричать. Теперь из её уст раздавался приглушённый смех, который сменила радостная улыбка. Солнечные лучи, что падали прямо на её глаза, мешали как следует рассмотреть лицо Эриксона. Он ещё несколько мгновений не мог насмотреться на её выпуклые губы, после чего прижался и начал скользить по ним.
Тем временем Андреас, отец Эриксона, закончил вырезать кораблик из дерева для своего младшего сына. Они гуляли вдоль берега недалеко от поля, где мальчишка опустил кораблик на воду. Уровень воды в реке заметно опустился за лето, течение стало слабым и кораблик не передвигался настолько быстро, как того хотел семилетний Вилли. Заметив вялое перемещение кораблика, он посмотрел на отца и сказал:
– Скорее бы зима.
Любимым занятием для Вилли было катание на санках. Ещё весной, когда на старых санках треснула одна из досок, Андреас обещал Вилли сделать новые до осени. Но после того как стало понятно, что из-за засухи придётся работать в поле вдвое больше обычного, на прочие дела оставалось совсем немного времени. Однако Андреас был намерен сдержать обещание, ведь только так он мог уговорить младшего из трёх сыновей набраться терпения до наступления зимы, когда выпадет первый снег и покроет собой горку, которая будет готова к тому, чтобы дети со всего посёлка поспешили скатиться с неё.