– Мистер Даррелл, мистер Даррелл, вы живы?
– Вроде еще жив, Бомани, – хриплым голосом произнес он, мягко улыбаясь и кашляя в платок.
– Я не хотел вас тревожить, просто мне показалось, вам так грустно лежать тут одному, что вы были бы не прочь с кем- нибудь поговорить, – сказал я, не отрывая от него озорной взгляд.
– Ты правильно сделал, что пришел, только не говори об этом никому, а то нам двоим хорошенько влетит, – улыбаясь, сказал он, разрешая мне запрыгнуть на его большую кровать и сесть рядом с ним.
– Вам не влетит, вы же болеете, – с умным видом произнес я,
– все проблемы беру на себя.
Усевшись поудобнее, мистер Даррелл начал рассказывать о своей любимой жене Керри. Она, несомненно, была прекрасной женщиной, раз выбрала себе такого замечательного мужа. Когда мистер Даррелл уснул, я не спешил уходить, рассматривая его добрые глаза и грустную улыбку, стараясь сохранить эту картину в памяти. Меня пугала лишь мысль о том, что рано или поздно наши разговоры по душам станут всего лишь воспоминанием. Мистер Даррелл был моим лучшим другом, оберегающим меня и маму от всех мирских бед. Мне вспомнилось, как однажды дети слуг, не желавшие со мной играть, случайно столкнули меня с порога, и я ударился о край острого косяка рукой. Кровь была повсюду, от этой картины в глазах начало темнеть, а детский хохот звучал все тише и тише. Вдруг появился мистер Даррелл, который молниеносно забил тревогу. Мама с Маргарет уехала в гости к одной светской особе, чье имя я не помню, поэтому мистер Джеймс самостоятельно, не теряя ни минуты, завязал тугой жгут, усадил меня на лошадь, прижал меня к себе и поскакал с такой скоростью, что я подумал, мы летим в рай. Но до рая было далеко, поэтому мы остановились в больнице. Он взял меня на руки и понес через черный вход в больницу. Мистер Шварц, семейный доктор Дарреллов, отказывался меня принимать. Я начал терять сознание, поэтому смутно помню их разговор:
– Ну, дружище, он же ребенок, ты же давал клятву Гиппократа,
– слышал издалека дрожащий, но суровый голос мистера Даррелла.
– Я не для того учился столько лет, чтобы тратить время на рабов, у тебя, что их мало? Если я спасу одного, мне придется
спасать всех. Не просто же так государство выделило им больницы для чернокожих… – уверенно и сухо произносил врач.