Замена образа Змея на Кощея произошла сравнительно недавно. Со времен развития аграрного культа, пришедшего на смену промыслово-собирательному и тотемизму, сакральные, не-человеческие образы сил Природы, представленные самой Природой, стали замещаться человекоподобными образами Богов и Духов. Но несмотря на то, что в сказках Змея-Ящера сменил Кащей, сущность его не изменилась. Ящер (Змей) выполняет в космологии две взаимосвязанные функции: он участник разделения и единства Неба и Земли, и он же хранит нижнюю, хтоническую, женскую часть Мироздания, фактически, выступая гарантом его существования (Платов А.: «Три концепта Северной Традиции», 61, с. 16).
Древние славяне не верили в абсолютное зло. «Роль Кощея – охранительная, его цель – поддерживать неизменность существующего порядка вещей. В мифологическом же контексте status quo, который пытается сохранить Кощей, имеет отношение к предыдущим цивилизациям, разрушение которых (через победу над Кощеем, представленного иногда в образе Мирового змея, обвивающего Мировое древо и охраняющего яйцо, в котором свёрнута новая Вселенная) означает зарождение нового мира, новой цивилизации» (Жучкова А. В., Галай К. Н.: «Функциональное значение…", 54, с. 165). В момент равноденствия охранная роль Змея-Кащея заканчивается тем, что он «открывает» самое ценное – яйцо, – как источник зарождения нового мира, образуя верх и низ мироздания. «Змеиный узор почти повсеместен: спирали змей обвивают массивные груди Великой Матери, змеи есть и на сосудах, и на крышках к ним, змеи составляют основу татуировки «рожаниц»… На раннетрипольских статуэтках такая же пара змей изображалась в области живота, где змеи выступали охранительницами чрева, вынашивающего плод» (Рыбаков Б. А.: «Космогония и мифология…", 55, с. 35).
Яйцо, как образ возрождающегося мира, будет присутствовать во многих обрядах народных праздников только в весенний период. «Еще до сихъ поръ у восточныхъ народовъ сохранился обычай – въ мартѣ мѣсяцѣ, при началѣ новаго года, т. е. при весеннемъ возрожденіи природы отъ зимней смерти, биться красными яйцами, ставить ихъ на столѣ и посылать въ даръ къ своимъ друзьямъ» (Афанасьев А. Н.: «Замѣтки о загробной жизни…", 56, отд. 6, с. 24).
Интересное сообщение: «В английской Псалтири святого Альбана (не позже 1123 г.) отношения между персонажами демонстрируют яркую эстафету греха: сидящий на дереве сатана выпускает изо рта змею, змея держит во рту яблоко, яблоко берет Ева» (Антонов Д. И.: «Змей, женщина…", 58, с. 9). Он, часть чрева Великой Богини, участвует в зарождении обновлённого мира из яйца свёрнутой вселенной. Змей-искуситель, прельстивший Адама и Еву в Эдемском саду, начиная с позднего Средневековья, изображался в многочисленных вариациях одного образа – полузмея-полуженщины. Такие фигуры, как минимум с XVI в. были известны и на Руси. Это единство рождающего лона Великой Богини со Змеем именуется по-гречески «hystera», по-славянски: «Дъна». «Hystera», «дъна» – вместе с тем и «мать» и «матица» (Маторин Н. М., 62, с. 56). Многочисленные женские амулеты-змеевики несут в себе связь с началом и концом всего живого. «Одно другому не противоречит, т. к. и рождение, и смерть непосредственно связаны с «иным» миром: в первом случае – человек из него приходит, во втором – в него уходит. В том и в другом событии мифическая покровительница непосредственно участвует – это «сфера ее влияния», одна из ее функций» (Козлова Н. К., 63, с. 165).