– Позвольте, сударыня, – сделав реверанс, как мушкетёр, протянул руку. У него были добрые глаза поэта и романтика, горячая рука грела. Ведя к прибрежному ночному бару, он старался разговорить выловленную из моря девушку, которая чуть не утонула, поэтому сам рассказывал, что ночью сторожит причал с яхтами, иногда забредает в пустынные уголки, чтобы декламировать только что написанные стихи:
Всеми красками закат пылает,
Яркой страстью волны зажигая,
От любви в объятьях солнце тает,
Море ласково его зовет, играя.
Тонет, падая, последний луч заката,
Шумный всплеск и чайки томный крик-
Все. Лишь отблески и тихие раскаты.
Волны шепчут, берег весь затих.
Хорошо, что здесь почти никого нет, – подумала она, неловко кутаясь в его большой плащ, входя в дверь, галантно открытую перед ней спутником. Редкие посетители были заняты своими разговорами и не обратили на них внимания. Вошедшие расположились у дальнего столика возле стены, звучала тихая мелодия, было тепло, но девушку все ещё бил озноб. Усадив свою спутницу, незнакомец подошёл к барной стойке, через минуту он вернулся с бокалом, в котором колыхалась янтарная жидкость.
– Выпей, – протянул ей бокал.
– Я не пью, – она испуганно посмотрела на него большими карими глазами на мертвенно бледном лице. Темные плети мокрых волос с обеих сторон лица безжизненно свисали по плечам, оставляя мокрые следы.
– Я тоже, но сегодня надо, это лекарство, главное, пей, не отрываясь, как воду.
Девушка взяла бокал. Казалось, ее маленькая рука еле держит большой стеклянный сосуд на тонкой ножке. Опущенные веки отбрасывали темные тени от длинных ресниц, белые тонкие губы коснулись жидкости. По лицу пробежала тень отвращения, застывший рот искривила гримаса, но она вздохнула и послушно стала пить, громко глотая и почти захлебываясь. Мужчина помог ей удержать бокал, потом поставил на столик.
Огненная вода обожгла все ее нутро, казалось, что в средине разожгли печь.
В голове звучала какая-то знакомая мелодия, стало тепло, потом жарко, потом очень захотелось спать. Девушка откинулась на спинку стула и немного запрокинула голову, глаза сами собой закрывались, наконец, она сдалась Морфею и уснула.
Когда к столику подошла высокая блондинка в неприлично коротком красном платье, незнакомка ничего уже не слышала, она крепко спала, похожая в широком длинном плаще на маленького, несчастного птенца в гнезде, из которого торчала тонкая оголенная шейка, еле удерживающая голову, свесившуюся на бок.