Но теперь, спустя много лет она внезапно осознала, что ошибалась. Просто в тех мужчинах не было ничего особенного, и даже тот, с любовными записками, мог вызвать в ней лишь любопытство. Они были слишком обычными. И вот теперь она встретила кого-то столь монументального, что по сравнению с этой огромной горой из мышц, густых волос и красивого лица, она сама выглядела, словно бамбуковая тростинка. Она могла бы целиком спрятаться в объятиях этого человека. Впервые в жизни она ощутила желание принадлежать кому-то. Целиком и полностью. Всем, чем Бай Сюинь когда-то была и когда-либо будет. Но это было невозможно.
Против нее было буквально все. Она была намного старше. У них был разный статус. Да и на ее репутации после тех историй было несколько пятен, что могло отпугнуть излишне щепетильного мужчину. Но даже если все это отбросить в сторону – это были лишь ее никому не нужные чувства. Разумеется, Да Шань никогда не согласится. Зачем ему отказываться от свободы ради женщины в годах, если вокруг столько прекрасных юных дев. Как Шао Цинмэй, например, которая все время рядом, понимает его с полуслова и смотрит таким нежным взглядом. Она даже взяла его с собой жить в другой орден. Насколько они на самом деле близки?
Бай Сюинь накрылась одеялом с головой, но, поворочавшись, смиренно признала, что сон к ней сегодня не явится, поэтому прямо в нижнем халате босыми ногами прошлепала к столу, зажгла свечу и вернулась к работе. Все, что угодно, лишь бы успокоить лихорадочный разум.
Не прошло и половины недели, как все стали считать дни до отбытия молодого господина Шао с горы, ибо даже за столь короткое время он успел встать костью поперек горла всем, с кем успел пообщаться. И пока все с содроганием думали о том, что однажды этот самый невыносимый господин займет пост главы ордена Ледяной Звезды, Ван Чжэмин глубоко задумался, а нужен ли ему такой родственник и стоит ли игра свеч.
Впрочем, Шао Цинмэй немного скрашивала горькое послевкусие от общения со своим братом. Со следующего дня своего прибытия она стала посещать тренировки и лекции с особым прилежанием, редко замеченным у юных девиц, обычно волнуемых только красотой своего платья да горячими взглядами поклонников. Шао Цинмэй была гибка и изящна, превосходно владела мечом для своего возраста, а на лекциях не сводила взгляда со старейшины Бай, ловя и тут же записывая на бумаге аккуратными иероглифами каждое ее слово. Буквально каждое. И это заставляло старейшину Бай слегка нервничать, так как внезапно возникшая перед ней проблема не имела разрешения в обозримом будущем. Зато прекрасно отвлекала от насущных дел, поэтому, даже рассказывая на лекциях об одном, она думала совсем о другом, а потому боялась невольно оговориться, выдав себя и свои не подходящие случаю мысли.