12. Я вздохнул, понимая, что его слова имели право на существование, но в душе будто сражались два разных лагеря: тот, что тянул к насилию как к способу разрешить разногласия, и тот, что надеялся на взаимопонимание и дипломатию. Каждое слово, каждая мысль становилась острее, обостряя внутреннюю борьбу. На одном этапе я был готов развить свои идеи, поделиться своими переживаниями, но на другом – чувствовал, что охота на конфликты требует не только физического, но и морального оснащения.
– Да, защищаться нужно, но это не должно стать нашей главным путем, – сказал я, глядя ему в глаза. – Мы должны помнить, что жизнь – это не игра, а нечто гораздо большее. Ружьё пусть останется в нашем доме как напоминание о том, чего мы хотим избежать. А настоящая удача – это возможность жить в мире, без страха друг перед другом.
13. На какое-то мгновение Зорян молчал, обдумывая мои слова. Я надеялся, что моя позиция хоть немного достигла его сердца. Важно было не просто обсуждать опасности, но и стремиться к большей цели – к миру, где каждый из нас имел бы шанс на жизнь и счастье.
14. – Надо же как-то защищаться от грешников, да и чего ты боишься? Их души уже ничего не стоят, – сказал Зорян с невероятной легкостью, протягивая мне ружье. Его уверенность меня удивляла и настораживала одновременно.
– Я боюсь за твою жизнь и думаю, что ты умеешь этим пользоваться, – добавил он, как будто в этом была вся суть нашего спора.
– Да, оружие я люблю и весь этот культ войны, – признался я, – Однако мне никак не даёт покоя эта мысль: убивать или нет. Каноны разных религий, которые мне импонируют, в этом расходятся. С одной стороны, у нас индуизм и Кришна, который учил, что смерть – это не конец, и защитить свою честь важнее, чем просто смириться и быть убитым. В то время как с другой стороны стоит Иешуа, который учил: если кто даст тебе пощёчину, подставь вторую, и если кто захочет твою рубаху, отдай.
15. Я замолчал на мгновение, пытаясь уложить в голове всё, что до сих пор звучало в моём сердце.
– Однако, думаю, речь здесь о другом. Если кто захочет разграбить мой дом, он вряд ли захочет оставить меня в живых, – сказал я, чувствуя, как внутри меня вызывает конфликт между моими моральными убеждениями и инстинктивным желанием выжить. – Я не знаю, как поступить в такой ситуации.