16. Зорян смотрел на меня с прищуром, его лицо стало более серьёзным. – Ты ставишь себя на место жертвы, но помни: драться стоит лишь тогда, когда у тебя нет другого выбора. Но когда у тебя есть шанс защитить себя – ты будешь этим пользоваться?
17. Я поднял ружье, чувствуя его вес и холодный металл в руках. – Есть ли у меня выбор? Могу ли я предположить, что сохранять мир и доброту – это моя единственная истинная защита?
18. Зорян выдвинулся вперёд, как будто мои слова его взволновали. – Ты в себе не уверен, – произнёс он. – Вот в чём проблема. Оружие – это не просто средство убийства, это средство защиты, если ты понимаешь его предназначение. Если ты не дашь отпор, ты рискуешь оставить открытыми двери для тех, кто пришёл за твоей жизнью.
– Но начало вечного проступка против мирного существования может повлечь за собой лишь бесконечный цикл насилия, – возразил я. Мы оба знали, что превращение человека в убийцу оставляет шрамы не только на теле, но и на душе. – Я не могу допустить, чтобы страх взял верх над моими принципами. Не могу стать тем, кого ненавижу.
– Я понимаю, – тихо сказал Зорян. Его голос стал мягче, и, кажется, он увидел, что эта борьба внутри меня была не просто угнетением, а чем-то значительным. – Тем не менее, будь готов сделать выбор. В нашем мире, когда столкновение неизбежно, важно помнить, кто ты есть, и что ты готов за это отдать.
19. Я почувствовал, как в душе моих терзаний таится недоумение и борьба. Надо ли брать на себя такую ответственность, чтобы стать охранником своей жизни и своих близких? Каждый выбор был пропитан значимостью, и, в конце концов, когда момент упрямо поджимал – как поступить?
20. Всё это время я надеялся, что смогу найти способ, доказать самому себе, что выбор – это не только оружие или непротивление, но и внутренние границы, которые я устанавливаю для самого себя, чтобы жить в мире среди хаоса.
21. С Зоряном мы прожили ещё полгода. За это время нам удалось отстроить крепкий забор из брёвен и поставить металлические ворота. Они выглядели внушительно, но, честно говоря, внутри меня царила странная недоумение – как будто мы закрыли себя не от внешнего мира, а от самих себя. Мы словно устроили крепость, вокруг которой не было ни ценных ресурсов, ни запаса счастья, ни тепла. Это было просто место, и ни больше.