Впереди вспыхнул солнечный свет. Гвоздарь прищурился и пополз к нему. Наверное, так выглядит возрождение в культе Жизни – ты просто пытаешься добраться до сияющего света. С этой мыслью он вывалился наружу, на раскаленную стальную палубу. Сорвал с головы респиратор и принялся хватать ртом воздух.
Светило тропическое солнце, и дул соленый океанский ветер. Вокруг грохотали кувалды – люди толпами лазали по древнему танкеру, разбирали его на части. Команды, работающие с тяжелым утилем, срезали куски обшивки ацетиленовыми резаками и сбрасывали их на песок пляжа. Листы летели как огромные пальмовые листья. Другие подбирали их внизу и оттаскивали за линию прилива. Легкие утильщики, такие как команда Гвоздаря, собирали мелкие детали, медь, алюминий, латунь, никель и сталь. Кто-то искал незатопленные карманы, где сохранились драгоценные нефть и масло, и вычерпывал их ведрами. Этот муравейник намеревался содрать с корабельного скелета все, что могло пригодиться в новом мире.
– Долго возился, – заметила Ленивка.
Она стукнула по фиксаторам катушки, отцепляя ее от оси. Светлая кожа блестела под солнцем, татуировки на раскрасневшихся щеках казались почти черными. По шее стекал пот. Светлые волосы она стригла почти так же коротко, как и Гвоздарь, чтобы не попадали в щели и не наматывались на вращающиеся шестерни.
– Мы глубоко залезли, – пояснил Гвоздарь. – Проводов полно, но добираться до них долго.
– У тебя всегда есть оправдание.
– Хватит ныть. Норму сделаем.
– Неплохо бы, – сказала Ленивка. – Бапи говорит, еще одна команда купила права на работу здесь.
– Кто бы мог подумать, – скривился Гвоздарь.
– Ага. И так все было слишком хорошо. Помогай.
Гвоздарь подошел к лебедке с другой стороны. Кряхтя, они сняли катушку, оттащили ее в сторону и с грохотом уронили на ржавую палубу. Плечом к плечу, сжав зубы, покатили, изо всех сил упираясь ногами.
Раскаленная палуба жгла босые ступни Гвоздаря. Судно кренилось, и толкать катушку вверх было тяжело, но под общими усилиями двух ребят медленно продвигалась, хрустя облупившейся краской и грохоча расшатавшимся настилом.
С палубы было хорошо видно, как далеко протянулся Брайт-Сэндз-Бич. Широкая полоса песка, испещренная черной жирной грязью и лужами морской воды. Тут и там виднелись полуразобранные танкеры и сухогрузы. Некоторые выглядели совсем целыми, как будто безумные капитаны только вчера выбросили своих километровых подопечных на песок и просто ушли. От некоторых судов остались только ржавые железные каркасы, они высились над берегом, словно огромные рыбьи костяки: тут рубка, там кубрик, а дальше задранный в небо нос.