Как будто Бог-Мусорщик прошелся здесь, размахивая ножом, кромсая железных исполинов и беззаботно отбрасывая в сторону куски. И каждое мертвое чудище облепили, точно мухи, утильщики вроде Гвоздаря. Охотники за железным мясом и костями. Они раздирали плоть прежнего мира, чтобы сложить добычу на весы и отправить в горящие круглые сутки печи «Лоусон и Карлсон», компании, делавшей деньги на поте и крови судовых утильщиков.
Гвоздарь и Ленивка на мгновение остановились, тяжело дыша и опираясь на тяжелую катушку. Гвоздарь вытер пот, стекавший в глаза. Далеко на горизонте черная маслянистая поверхность океана становилась синей, отражала солнце и небо. Белели барашки на волнах. Над берегом висел дым постоянно работавших очагов, но вдали, за дымом, он различал паруса. Новые клиперы. Они пришли на смену огромным развалинам, когда-то пожиравшим уголь и нефть. Тем самым, которые жители Брайт-Сэндз-Бич разбирали на куски сутки напролет. Белые, как чаячье крыло, паруса, углепластиковый корпус. Быстрее этих судов разве что поезда на магнитной подушке.
Гвоздарь проводил взглядом клипер, рассекающий волны, изящный, быстрый, совершенно недоступный. Может быть, медный провод, намотанный сегодня на катушку, рано или поздно окажется на таком судне. Сначала медь отвезут поездом в Орлеан, потом погрузят в трюм грузового парусника и перевезут за океан, к людям и государствам, способным платить за ее добычу.
У Бапи был настенный календарь с клипером компании «Лайбскинд, Браун и Моханрадж». Высотные паруса вздымались так высоко, что, по утверждению Бапи, достигали самых сильных ветров и несли судно по тихому океану со скоростью свыше пятидесяти пяти узлов; подводные крылья разбрасывали в стороны пену и соленые брызги. Через океан, в Африку и Индию, к европейцам и японцам.
Гвоздарь жадно смотрел на паруса, размышляя о тех краях, куда идет это судно. Лучше ли там, чем здесь?
– Гвоздарь! Ленивка! Где вы, мать вашу?
Гвоздарь дернулся, услышав свое имя. С нижней палубы раздраженно махала рукой Пима.
– Мы вас тут ждем!
– Командирша на палубе, – буркнула Ленивка.
Гвоздарь скорчил гримасу. Пима была старше всех и постоянно командовала. Они давно дружат, но даже это не спасет Гвоздаря, если норма не будет выполнена.
Ребята снова взялись за катушку и, кряхтя, покатили по истерзанной палубе к примитивному крану. Прицепили ржавые крюки, схватились за трос и запрыгнули на катушку, которая медленно спускалась на нижнюю палубу, раскачиваясь и крутясь.