Синеглазую, нервную и бдительную, сменил Тул, который просто уселся лицом к ребятам. Каждый раз, когда Гвоздарь смотрел на него, чуть приоткрыв веки, желтые глаза неотрывно смотрели в ответ. Тул был неподвижен, как статуя. Наконец он уступил место Моби. Худой лысый мужчина устроился на пне поудобнее и открыл бутылку. Очень скоро он напился и вырубился, доверившись наручникам и тому обстоятельству, что пленники лежали молча и неподвижно.
Гвоздарь ждал. Хорошо, что он не на цепи. Да, он не из этой взрослой команды, но он сын своего отца, и ему мало-мальски доверяют. Благодаря родственной связи и свежим воспоминаниям о том, как лежал в горячке, он получил некоторый простор для действий. Для взрослых он не представляет опасности. Тощий подросток, не оправившийся от болезни. Это плюсы.
Минусы состоят в том, что ключи от наручников, которыми пристегнули девочек, у Синеглазой. А ее Гвоздарь боится до смерти. Людей из культа Жизни боятся вообще все. Новички обязательно ищут, кого бы обратить. И кого принести в жертву.
Как только Моби захрапел, Гвоздарь двинулся к Синеглазой. Шел очень медленно, как всякий, кто учился воровать с малолетства и для кого незаметность и тишина – единственный залог выживания.
От страха руки вспотели. Мокрыми пальцами он взялся за нож. Обыскать Синеглазую и забрать ключи, не разбудив ее, невозможно. Нож казался маленьким и бесполезным, игрушечным. Сделать это необходимо, но это не должно ему нравиться. Не то чтобы он чувствовал себя виноватым – совсем нет. Синеглазая совершила в своей жизни много куда худших поступков и продолжила бы совершать в будущем. Он видел, как она пытала людей, не выполнивших норму или не выплативших долг. Видел, как она отрезала руку человеку, что-то укравшему у Лаки Страйка, и как тот истекал кровью под пристальным взглядом ее холодных глаз. И уж точно никто не считал, сколько береговых крыс она накормила наркотиками, чтобы использовать в мистериях своего культа. Она жестока и смертоносна. Гвоздарь не сомневался, что, если бы его отец велел ей убить Пиму и Счастливицу, она потом спала бы спокойно.
Вины он не чувствовал.
Но все-таки, пока он приближался к Синеглазой, сердце все сильнее колотилось в груди, а пульс стучал в ушах, как барабан. Отец убил бы ее быстро и умело. Ричард Лопес хорошо понимал разницу между «убить» и «быть убитым». Элементарный расчет: лучше быть живым, чем мертвым. Он бы только обрадовался тому, что противник спит.