выстроиться вдоль запретной зоны и замереть без признаков жизни.
За построением наблюдали четыре офицера – лагерное начальство. Вперёд вышел высокого роста, худощавого сложения капитан, в повадках которого проскальзывала франтоватость. Офицер имел крупные правильные черты лица, выразительные синие глаза, кустистые белёсые брови. Наверняка, этот среднего возраста мужчина пользовался успехом у женщин. Зеки нового этапа уже знают, что это начальник режима капитан Недбайлюк. Также знают и то, что заключённых он за людей не считает. Уже было известно, что душевные и умственные силы капитан тратит на изучение процессов, связанных с перевоспитанием зеков. Никто не задавался вопросом: искренен в своих убеждениях начальник режима или, прикрываясь этими убеждениями, просто делает себе карьеру. В данном случае – это не имело для заключённых никакого значения: страдали от служебного рвения капитана только они, но и облегчить свою незавидную участь не имели никакой возможности. Слухи да пересуды для заключённого, что вошь на одежде: живут бок о бок. Так вот: поговаривали, что капитана побаивались не только зеки, даже сам начальник лагеря старался с ним не связываться. Неспроста, значит. Выстроившиеся зеки замерли.
– Ну что, предатели, дезертиры, враги народа и прочая блядская нечисть. Сегодняшний день – особый в жизни каждого из вас. Партия подарила вам очередной шанс искупить свою вину перед родиной, перед народом. Очень хочется надеяться, а точнее, мы уверены, что ударным трудом вы свою вину искупите и… перед партией, и перед народом.
Капитан выкрикивал слова хлёстко, с напором, с демонстративной напыщенностью, весь его вид излучал радость, а проникновенность его интонации должна была очерствелые аспидные души лагерников наполнить светлыми надеждами. Так, во всяком случае, представлялось Нед-байлюку. Он, наверное, предполагал, что его речь зеки слушают с чутким вниманием. Взял многозначительную паузу.
– Всё! Курорт закончился! – тон его резко изменился. – Отдых в такое трудное и тяжёлое время – непозволительная роскошь. Тем более для врагов народа. Старшина, приступайте.
Лагерное начальство отодвинулось от передней шеренги подальше. Закурили, наблюдая между разговорами за арестантами.
Скорохват неторопливо вытащил формуляры и начал с короткими паузами выкрикивать фамилии. В выстраиваемой колонне уже другой старшина при помощи краснопогонников* начинал обыскивать подошедшего заключённого. Между заключёнными незначительное смятение: впрочем, охранники не сразу обращают на это внимание.