– Заткни его! – гаркнул старшина. Раздался звук крепкой оплеухи. И тут же несчастный старец притих.
Монолог Мальцева прервался из-за этой сцены. Наблюдали молча, с философской отстранённостью. Немного помолчав, Мальцев опять заговорил, всё поглядывая по сторонам:
– Совсем озверели, скоты! Эх, навалиться бы толпой, придушить бы парочку придурков. Эх, Санёк, а что? Может, тряхнуть плечами? По-моему, здесь только свистни, сразу охочих до кипиша* наберётся.
– А ты что? Ещё не навоевался?
Огородников говорил машинально, особенно не придавая значения разговору, который казался ему пустым, отчасти балагурным. Вот только взгляд Мальцева – взгляд плута и прохиндея – смущал Огородникова. Где-то в глубине барака опять поднялись крики: нашли листки затрёпанной донельзя Библии. Старого сидельца бить не стали, просто пихнули под шконку и приказали, чтоб сидел тише мыши, иначе в карцер отправят. Охая сиделец преклонных лет так и поступил. Большинство арестантов не обращали на выкрики внимания. Мальцев вновь проявил нездоровую заинтересованность к чужому горю.
– Люби меня по самую ватерлинию, обшмонали до пёрышка! Всё хочу спросить, ты на воле кем кантовался? Я в речном пароходстве в рейсы ходил. На Каспии.
Сашка Огородников не очень ясно представлял, где находится Каспий, поэтому вслух удивился:
– Ты же говорил, что из Ростова.
Мальцев на секунду смутился отчего-то, но очень быстро выдавил хмельную улыбку:
– Я говорил, что из Ростова, это моя родина. А сам я по профессии моряк. На Каспии ходил.
На третьи сутки, после развода, в карантинный барак влетели три надзирателя:
– Выходи на построение. Строиться! Строиться! Быстрее! – дико орали они, высматривая тех, кто не проявлял особой торопливости. Все этапники внутренне готовились к этому моменту, а он, как всегда, наступил неожиданно, от того, может, собирались дольше обычного, подбирали ватники верёвочками-тесёмочками, на ходу запахивались надёжнее да бережнее: «Тепло в теле – дольше в деле», – с горечью на искривлённых устах высказался старый каторжанин-бэбэковец. Выходили неровной струйкой во двор.
– В три шеренги становись! – нервно кричит Скорохват. Ему разноголосо вторят надзиратели, захлёбываясь в ругательствах, конкретно ни к кому не относящихся: так, для порядка больше.
– Быстрее, уроды! Чё канителитесь? Обосрались что ли? Быстрее давай! За пять минут выстроились. Вывели за жилую зону. Следующий приказ: