Мне стало искренне страшно.
Гайл подошёл ко мне, возвышаясь надо мной словно скала, и схватил за грудки моей простой белой футболки.
– Ты хочешь выжить или нет?
Его глаза блуждали по моему лицу. Обычно холодный, беспристрастный взгляд убийцы стал почти маниакальным и бешеным. Я испугалась, пытаясь отойти, но он крепко держал меня за футболку.
– Я хочу выжить, но ты меня пугаешь.
– Отлично, я и хочу, чтобы ты испугалась. Ты все ещё не понимаешь, что ждет тебя в конце пути, девочка. А я понимаю. Мне не просто нужна от тебя информация Ищейки, я не хочу получить её ценой твоей смерти.
– А теперь садись!
– Хотя бы скажи, что мы будем делать? – я снова перешла с ним на ты.
Он избивал меня. Избивал до полной потери чувствительности, избивал до полной потери сознания, до потери последней капли крови, вытекающей из моего тела. Он заставлял меня умирать. Очень-очень много раз. Но каждый раз, когда я умирала, после смерти ничего не заканчивалось. Боль продолжалась, и продолжалась, и продолжалась. Всё это происходило в виртуальной модели реальности, пока наши тела сидели, привязанные к двум креслам. Но я не отличала реальность и виртуальный мир. Для меня все было по-настоящему.
– Зачем? – кричала я ему.
– Ты должна перестать чувствовать боль.
– Я не могу! Я уже должна была умереть десять раз.
– Ты не можешь здесь умереть. И твоё тело тоже не умрет здесь. Так выставлены настройки. Но твой мозг испытывает настоящую боль.
– Зачем?
– Потому что я хочу тебя уничтожить!
И он снова продолжил меня избивать. Мне казалось, что проходили дни, месяцы и годы. Я лежала в куске цифрового помещения, снова и снова испытывая боль в переломанных костях, мне казалось, что проходили десятки лет, когда в какой-то момент я осознала, что больше не кричу. В какой-то момент, я поняла, что мне все равно, сломается ли в следующий момент мой хребет, свернется ли шея, ударит ли он меня еще раз, а может быть, вышибет глаз. Мне было все равно. Я была к этому готова. Я этого не хотела, и не не хотела. Я просто знала, что это произойдет.
Я просто знала, что теперь – это моя жизнь. И что я все еще не могу умереть. А значит, мне придется жить именно в таких условиях. В постоянной боли и в постоянной смерти. Мне стало все равно. Он бил меня ногам в живот снова и снова. И однажды я поднялась, и равнодушно посмотрела на него: