– Что стало с этим человеком? – спросил Арсений.
– Никто не знает, – ответил дедушка, его глаза блеснули. – Одни говорят, что он исчез в огне вместе с племенем, осознав, что пока жив, и он, то и грехи живы. Другие говорят, что он продолжил странствия, открывая глаза другим, тем самым сжигая свою душу от вины. А может, он понял, что не может спасти тех, кто не хочет быть спасённым.
Дедушка замолчал.
– Эта притча не имеет лёгких ответов, Арсюша. Иногда наши решения порождают ещё больше боли. Вопрос в том, готов ли ты принять последствия своих выборов, – он замолчал. – Ты слишком похож на своего отца. Он тоже верил, что может изменить мир, не оглядываясь назад. Но я не хочу, чтобы ты повторил его ошибки, – голос старика стал мягким, но в нём звучала едва скрытая мольба. – Иногда важно знать, где остановиться. Не будь слишком самоуверенным.
Арсений почувствовал, как его сердце сжалось при этих словах. Он опустил взгляд, пытаясь скрыть свои эмоции, но в глубине души всё же ощущал нечто тёплое – связь с отцом, которого он почти не помнил.
– Легко сказать, сложно сделать, – прошептал Арсений, чувствуя, как внутри него снова вспыхивает противоречие.
– Знаю, – ответил дедушка, его слабая улыбка вновь тронула губы. – Это, наверное, у нас в крови. Но ты справишься, Арсюша, я уверен.
Арсений отвёл взгляд, не желая, чтобы дедушка заметил, как сильно его слова задели. Но где-то глубоко внутри он почувствовал тепло. Связь. Понимание.
– Завтра я улетаю, – тихо сказал он, возвращая себе твёрдость. В его голосе больше не было сомнений. Долг, который он взял на себя, перевесил всё остальное.
– Да, знаю, – кивнул дедушка, и в его взгляде на миг мелькнула горечь. – Иди, Арсений. Сделай то, что должен. Всё идёт так, как должно идти.
Арсений кивнул. Слов не осталось, только тяжесть в груди. Он стиснул кулаки, но держался. Он хотел что-то сказать, что-то важное, но слова не приходили.
– Я надеюсь, что мы ещё увидимся, – сказал он, чувствуя, как горло сжимается.
Он сделал шаг к двери, остановился у порога, обернулся, надеясь, что дедушка ещё что-то скажет, что он успеет ухватиться за что-то, что изменит эту тяжёлую прощальную атмосферу. Но дедушка уже закрыл глаза. Его лицо стало спокойным, словно он уже смирился с тем, что Арсений всё ещё не мог принять.